Страх - [5]

Не успел он появиться на работе, как к нему в кабинет зашла Татьяничева с какими-то бумагами в руках.

— Здравствуй, Эдуард Васильевич! — привествовала она своего подчиненного, загадочно улыбаясь.

— Здравствуйте, Маргарита Львовна! — ответил Калюжный, настораживаясь, так как по опыту знал, что подобная улыбка заместителя прокурора ничего хорошего ему не сулит.

— Ты где был вчера после обеда?

— На Инской. Проверял полноту регистрации заявлений и сообщений. Я ведь вам говорил.

— Ах, да. Извини, запамятовала. Как настроение?

— Нормальное. А что?

— Хочешь, я тебе его испорчу? — Татьяничева рассмеялась, будто портить настроение Калюжному доставляло ей истинное удовольствие. — Вот полюбуйся! — И выложила перед Эдуардом Васильевичем жалобу Ксении Петровны Устиновой на имя генерального прокурора на незаконный, по её мнению, отказ в возбуждении уголовного дела по факту обнаружения трупа её мужа Устинова Геннадия Федоровича,

Сердце Калюжного упало. Страшно захотелось уйти немедленно в отпуск. «Ну сколько же можно?!» — с тоской подумал он. Бывают такие жалобы, что лучше расследовать десять уголовных дел. Всю душу вымотают. Честно. Эта жалоба именно такая. В верхнем углу заявления Устиновой Западно-Сибирским транспортным прокурором было написано: «Тов. Грещуку А.П. Самым тщательным образом проверить доводы заявительницы. Представить заключение в установленный срок. Жалоба на контроле в Генеральной прокуратуре».

И Павел Иванович понял, что с этой жалобой он ещё хлебнет лиха. Точно. Устинова вбила себе в голову, что её мужа непременно убили, и разубедить её нет никакой возможности. Она напрочь отвергала факты и доводы, а верила лишь своей интуиции, как она говорила: «Мне сердце подсказывает». Это уже клиника. А там где клиника, бесполезно призывать логику и здравый смысл.

И вообще, с этим материалом не заладилось с самого начала. В конце октября прошлого года машинист грузового поезда Юдашев на перегоне Обское море — Сеятель заметил неподалеку от железнодорожного полотна лежавшего мужчину и сообщил об этом на станцию Новосибирск-Главный. Через полтора часа на место прибыла оперативная группа линейного отдела милиции, но увидев, что труп находится в двадцати метрах от полотна железной дороги, развернулась обратно. Дело в том, что данный участок дороги входил в городскую черту, а потому транспортная милиция отвечала лишь за то, что происходило непосредственно на железнодорожном полотне. Участвовавшие в осмотре работники Советского РУВД, выявили кровь Устинова на одной из железобетонных электрических опор и кровяную дорожку, ведущую к месту обнаружения трупа. Придя к выводу, что потерпевший неудачно спрыгнул с поезда, они направили материал в отдел милиции станции Новосибирск-Главный. Несчастный случай был настолько очевиден, что было тут же отказано в возбуждении уголовного дела. После этого от Устиновой поступила первая жалоба, проверку которой прокурор Грищук поручил Калюжному. Затребовав из милиции отказной материал, Эдуард Васильевич внимательно его изучил и пришел к твердому убеждению в правильности принятого решения. После чего дал ответ Устиновой, где сообщил, что оснований для отмены постановления об отказе в возбуждении уголовного дела нет, посчитав, что этим все и закончится. Но он ошибся. Через неделю в его кабинете появилась незнакомая довольно симпатиная, статная женщина лет тридцати и глядя на него в упор, не мигая, спросила:

— Вы Калюжный?

— Да, — кивнул он. — А в чем дело?

— Как же вам не стыдно?! — вместо ответа возмуженно проговорила незнакомка.

Эдурад Васильевич был удивлен и раздосадован её поведением. Спросил раздраженно:

— А почему собственно?! Кто вы такая?

— Я Ксения Петровна Устинова, А вы формалист и бездушный человек. Вы даже не удосужились внимательно прочесть мою жалобу. Ограничилсь лишь отпиской. — Лицо Устиновой покраснела, в глазах появились слезы.

— Я читал, — сухо возразил Калюжный.

— Нет, — враждебно проговорила Устинова. — Если бы вы её читали, то не могли не обратить внимания на мои доводы.

Эдуарду Васильевичу по-человечески было жаль эту женщину, в расцвете лет оставшуюся вдовой да ещё в такое нестабильное время, но он ничем не мог помочь её горю.

— Да вы присаживайтесь, Ксения Петровна, — указал он на стул. И когда она села, продолжал: — Видите ли, Ксения Петровна, нам часто приходиться сталкиваться с подобными фактами, когда родственники и близкие не могут поверить в несчастный случай.

— Я не знаю, с чем вы там сталкивваетесь, я говорю о своем муже и убеждена, что его убили, инсценировав несчастный случай, — упрямо проговорила Устинова, не глядя на Калюжного.

— Но какие для этого были основания?

— Вот видите, — укоризненно покачала головой Устинова, — а ещё говорите, что внимательно читали мою жалобу. Я ведь в ней писала, что мой муж возглавлял технический отдел на Электродном заводе и боролся в внешним управлюящим, который делал все возможное, чтобы окончательно развались завод. За тем стояли могущественные силы. Они хотели подкупить мужа, давали большие деньги. А когда это не удалось, убили.

— Но у нас нет ни мальйших поводов так думать.