Страх и трепет. Токийская невеста - [28]

Я испросила аудиенцию у моей непосредственной начальницы. Она назначила мне встречу после полудня в пустом кабинете. Когда я шла на эту встречу, демон шепнул мне на ушко: «Скажи ей, что как мадам Пипи в другом месте ты зарабатывала бы куда больше». Я с великим трудом заставила демона угомониться и, усаживаясь перед своей красавицей, едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться.

А демон в эту секунду снова прошептал: «Скажи, что ты останешься еще на годик, если в сортир поставят тарелочку и каждый посетитель будет кидать в нее по пятьдесят иен».

Я больно кусала себе щеки изнутри, чтобы сохранить серьезный вид. Но мне это плохо удавалось, и я никак не могла заговорить.

Фубуки вздохнула:

– Ну же! Вы хотели мне что-то сказать?

Чтобы спрятать улыбку, я опустила голову как можно ниже, что придавало мне покорно-униженный вид, который должен был порадовать мою начальницу.

– Срок моего контракта заканчивается. И, к моему великому сожалению, я вынуждена заявить, что отказываюсь от его продления.

Я говорила тихим и робким голосом, как и подобает самой обычной японской служащей.

– Вот как? И почему же?

Какой потрясающий вопрос! Не я одна играла комедию. Тогда я решила обезоружить ее своей иронией:

– Компания «Юмимото» предоставила мне безграничные возможности для проявления моих способностей. И я буду ей за это вечно благодарна. Но – увы! – я не смогла оправдать эту честь и оказалась не на высоте.

Тут я умолкла, так как чуть не рассмеялась, и снова стала кусать себе щеки. Однако Фубуки восприняла мою соловьиную песнь совершенно серьезно и сказала:

– Да, это так. Как вы думаете, почему же вы оказались не на высоте?

Я не могла скрыть изумления и подняла голову, чтобы взглянуть на нее: неужели она спрашивает, почему я оказалась не на высоте «юмимотовских» нечистот? Неужто она и сейчас не может удержаться от своей неистребимой потребности постоянно унижать меня? И если это так, то какова же истинная природа тех чувств, что она ко мне испытывает?

Глядя ей прямо в глаза, чтобы не пропустить ее реакции, я произнесла заведомый вздор:

– У меня не хватило для этого интеллекта.

Меня, естественно, вовсе не интересовало, какой интеллектуальный уровень требуется, по ее мнению, для мытья унитазов. Я жаждала узнать, придется ли по вкусу моей мучительнице столь решительное самоуничижение.

Ее лицо, как у всякой хорошо воспитанной японки, оставалось совершенно неподвижным и бесстрастным. Потребовался бы сверхчувствительный сейсмограф, чтобы зарегистрировать легкое сжатие челюстей, вызванное моим ответом: она торжествовала.

Но для полного счастья ей этого показалось недостаточно, и она решила продлить удовольствие:

– Я тоже так думаю. А почему у вас не хватило интеллекта?

Ответ напрашивался сам собой. И я продолжала веселиться:

– Потому что мозг у западного человека хуже развит, чем у японцев.

Мой ответ привел Фубуки в восторг. Восхищенная моей готовностью угадывать и удовлетворять все ее желания, она решила развить тему:

– Это действительно так. Но не стоит все же преувеличивать отсталость западного человека. Вам не кажется, что ваша никчемность проистекает от вашей собственной неразвитости?

– Безусловно.

– Поначалу я думала, что вы хотите саботировать деятельность компании «Юмимото». Поклянитесь, что вы не притворялись такой глупой.

– Клянусь.

– Вы сами сознаете свою неполноценность?

– Да. Компания «Юмимото» помогла мне это осознать.

Лицо моей начальницы сохраняло полную бесстрастность, но по ее голосу я догадывалась, что рот у нее пересох. Я была рада, что благодаря мне она испытывает физическое наслаждение.

– Наше предприятие оказало вам тем самым большую услугу.

– И я буду вечно признательна ему за это.

Мне тоже нравился сюрреалистический характер нашего обмена любезностями, который, как я поняла, возносил ее на седьмое небо. По сути, это был очень волнующий момент.

«Милая моя Снежная Буря, если я могу так легко доставить тебе блаженство, не стесняйся, обрушивай на меня свои колючие хлопья, свои острые, как кремни, ледышки, свои тучи, тяжелые от ярости, я согласна быть бездомной сиротой, потерявшейся в горах, на которую твои тучи изливают свою злобу, я не буду прятать лицо от шквала твоих ледяных брызг, мне это совсем не трудно, и до чего же приятно наблюдать, с каким наслаждением ты сечешь мою кожу оскорблениями, но все твои пули летят мимо цели, дорогая Снежная Буря, я не позволила завязать себе глаза и бесстрашно стою перед твоей расстрельной командой, потому что столь долго ждала минуты, когда увижу наконец удовлетворение в твоих глазах».

Думаю, она уже достигла вершины блаженства, потому что ее следующий вопрос был задан явно для проформы:

– И что же вы теперь собираетесь делать?

Я вовсе не хотела говорить ей о книгах, которые уже писала в ту пору. Поэтому ответила первое, что пришло в голову:

– Может быть, буду преподавать французский.

Моя начальница презрительно рассмеялась:

– Вы! Преподавать! Неужели вы полагаете, что способны преподавать?!

Чертова Снежная Буря, ты, видно, расстреляла все патроны и хочешь, чтобы я тебе их подбросила. Нет, я не клюну на эту наживку и не скажу, что у меня диплом преподавателя.