Стоячие камни. Книга 2: Дракон судьбы - [52]

Что-то толкнуло ее изнутри, словно крохотный росток весной впервые попытался пробиться из земли к свету. Кровь быстрее побежала по жилам, Хёрдис стало тепло. Она пошевелилась, но ощутила путы на руках и опять села, злобно закусив губу. Уснувшие было чувства – ярость и жажда борьбы – загорелись в ней снова и с каждым мгновением набирали силу. Но поверх них, как холодная волна, накатывалось бессильное отчаяние. Она была слаба и беспомощна, не могла избавиться даже от ремней на руках. Хёрдис кусала губы, и чуть ли не впервые в жизни ей хотелось заплакать.

– Передай Стюрмиру конунгу, что я скоро приду к нему на Острый мыс! – говорил тем временем Фрейвид. – Но лучше было бы, если бы он сам пришел ко мне сюда с войском Юга и Востока. Фьялли здесь, а не там, и уводить от них войско не так уж умно!

– Может быть, ты и прав, я передам твои слова конунгу. – Хёгни кивнул. – Но мне сдается, конунг зовет тебя к Острому мысу, чтобы убедиться, что ты друг ему, а не Торбранду Троллю. Все знают, что твоя дочь была обручена сначала с кем-то из его людей, с каким-то его родичем. Так что лучше тебе приехать за ней самому.

– Я приеду! – сдерживая негодование, ответил Фрейвид. – А ты, Альрик годи, – он повернулся к Сновидцу, – сегодня же поедешь к Стоячим Камням! Я должен покончить с моей злой судьбой как можно быстрее!

Фрейвид посмотрел на Хёрдис и невольно вздрогнул: она встретила его тем острым блестящим взглядом, живым и вызывающим, каким он был раньше. Ведьма проснулась, и Фрейвида пробрала дрожь от страшного ощущения, что дракон снова где-то близко и готов к битвам. Если не одолеть его в этот раз – это будет конец.

И он был во многом прав. Ведьма снова проснулась, ее неукротимый дух был готов к новой борьбе. И что значили эти жалкие ремни на ее руках?

Наутро хутор Угольные Ямы опустел. Сам ее хозяин со своим маленьким, но доблестным войском поехал на юг вместе с Фрейвидом хёвдингом и его дружиной, а Альрик Сновидец с десятком хирдманов повез в глубь Медного Леса Хёрдис Колдунью. Оба отряда отправились в путь одновременно. И, оказавшись за воротами, Фрейвид и Хёрдис одновременно обернулись друг к другу. Взгляды их встретились, и больше в них не было вражды, а только желание увидеть и запомнить навсегда. Оба они знали, что расстаются навеки и больше никогда им не придется встретиться в мире живых. Вот только кому жить, а кому умереть, решают боги, а человеческие предположения нередко оказываются ошибочными.

Фрейвид неподвижно сидел в седле, провожая глазами Хёрдис, и испытывал облегчение оттого, что наконец-то избавился от этого несчастья. Но к облегчению примешивались смутная грусть и тревога. Теперь он ясно осознавал то, что все двадцать лет ее жизни ускользало от его внимания: она была истинным его порождением, и именно ей, единственной из четверых детей, в полной мере достались все качества отца. Если бы он понял это вовремя, если бы обратил на нее внимание еще в детстве и воспитал как свою дочь, а не как «дочь рабыни», то все могло бы сложиться совсем иначе. В ней он мог бы найти опору гораздо более сильную, чем в Вильмунде или даже в самом Стюрмире… Чего стоил только Большой Тюлень и фьялленландские корабли… Но поздно!

Наконец Фрейвид стряхнул неуместную задумчивость, хлестнул плетью по конскому боку и поскакал прочь от ворот усадьбы. Но с расстоянием невидимая нить не рвалась, Фрейвид по-прежнему чувствовал, что Хёрдис где-то близко, что она невидимо стоит у него за плечом. Ему казалось, что вместе со своей злополучной дочерью он и сам какой-то частью вскоре переселится в иной мир. Или – останется в этом.

Глава 5

– Посмотри, Хродмар, там опять камень! – воскликнул Снеколль и тронул товарища за локоть.

Обернувшись, Хродмар увидел, что его веселый приятель многозначительно двигает светлыми бровями и кивает куда-то в сторону. Они вдвоем шли впереди небольшой дружины из двух десятков хирдманов, посланной Торбрандом конунгом разведать дорогу. Снеколль Китовое Ребро, которого ничто не могло заставить долго молчать, уже успел сравнить их отряд с языком дракона, которым тот сначала ощупывает добычу, прежде чем съесть, и теперь искал, чем бы еще позабавиться. Вот только Хродмар был не слишком склонен поддерживать разговор.

– Ну и что? – спросил Хродмар и на всякий случай окинул быстрым внимательным взглядом серую гранитную скалу, выдающуюся во фьорд. Скала была похожа на дракона, который лежит на брюхе мордой к самой воде, как будто пытается выпить море. – Камень как камень. Чем он тебе не нравится?

– Там, возле усадьбы Фрейвида Огниво, тоже был камень, помнишь? Такой большой, бурый, а под ним жил тот тюлень. Помнишь, от которого мы едва ушли живыми?

– Ну и что? – повторил Хродмар, стараясь не показать недовольства, но брови его сами собой хмурились.

– Вот я и подумал: может, у квиттов под каждым большим камнем живет по своему чудовищу? – с притворным ужасом продолжал Снеколль.

– Тебе надо было оставить дома твой язык! – сурово сказал Хродмар, вовсе не желая улыбнуться в ответ.

Ему было очень неприятно вспоминать события лета, принесшие фьяллям так мало славы. Но Снеколля это, кажется, забавляло. Свои подвиги он начал с того, что еще в семнадцать лет, живя в усадьбе отца, при дележке китовой туши пришиб одного из соседских работников китовым ребром, за что и получил соответствующее прозвище. Злоязыкий Асвальд сын Кольбейна говорил иногда, что Снеколлю, как видно, и самому досталось по лбу другим концом того ребра, и с тех пор он смеется, как дурачок, от всякой малости. Это было преувеличением, но иной раз и Хродмару хотелось, чтобы его товарищ получше понимал, над чем не стоит шутить.