Стопроцентный американец (Исторический портрет генерала Макартура) - [4]

Непривычно, удивительно было легионерам слышать о том, что сам "триумф научного уничтожения" "разрушил возможности войны как средства практического разрешения международных разногласий". Война обратилась, по мысли генерала, в монстра, чудовище. Война перестала быть средством авантюристов, искавших место под солнцем. При этом он добавил:

- Если вы проиграете, вы уничтожены. Если вы победили, вы останетесь жить лишь для того, чтобы проиграть. Уже не существует больше шанса оказаться победителем в этой дуэли - она содержит залог двойного самоубийства.

Наконец, как итог, как вывод:

- Отказ от войны - единственный выход, приемлемый для возможного согласия обеих сторон, потому что это действительно единственный выход и решающий, при котором интересы каждого абсолютно равны. В случае его достижения он поможет найти дополнительные выходы при решении других проблем.

Соединенные Штаты оцепенели. Такого никто не ожидал.

Со дня заговора 17 декабря 1952 года до "мятежа против своих" 26 января 1955 года прошло чуть более двух лет. Как могла случиться эта немыслимая для многих метаморфоза? И что же за ней стоит?

Сложный вопрос. Многих он застал врасплох. Завел в тупик. Даже сегодня трудно найти объяснение. Представляется непонятным, более того, противоестественным такой зигзаг. Ибо нью-йоркский меморандум абсолютно противоречит лос-анджелесскому заявлению. Исключает его. Макартур сделал шаг от пропасти. Но самое важное: он вовсе не был зигзагом.

Такое по силам немногим, Макартур один из них.

Легко сослаться на озарение, на всевышнего. А если взяться за решение загадки, не обращаясь к сверхъестественным силам? Следует исходить прежде всего из того, что Д. Макартур вырос на земле Соединенных Штатов, что он типичный, стопроцентный американец. Но, конечно, тут же, естественно, принимаешь во внимание личные качества, позволяющие Юпитеру быть Юпитером. В США к тому времени было 200 миллионов американцев. Все они, говоря приблизительно, делились на противников мира, его защитников или неопределившихся нейтралов. Немногие (из тех, конечно, кто "за" или "против") перебегали из одного лагеря в другой. Для этого нужна была сила воли, личное мужество, какие-то события прошлого, настоящего, которые бы изменили убеждения. И этих перебежчиков можно понять. Но вот Макартура понять трудно. Ибо этот человек никогда никуда не перебегал. Поэтому речь в Лос-Анджелесе на первый взгляд свидетельство его (пусть масло будет еще масленее) необыкновенной неординарности. Как же так?

За много лет активной политической и военной деятельности Макартур накопил колоссальный опыт, стал обладателем огромного количества информации - сверхсекретной, конфиденциальной, почерпнутой в беседах с людьми, стоящими у руля страны, звездами бизнеса первой величины, писателями, генералами, учеными, иностранными деятелями, спортсменами. Книги, кинофильмы, журналы, собственные наблюдения дополняли его, как бы сказал философ, ощущения, полученные от объективной реальности. При этом Макартур прекрасно овладел методами и механизмом для того, чтобы умело, а главное, выгодно, для пользы (своей лично и дела) пользоваться информацией, как и для чего распорядиться ею.

Двигаться к одной цели значительно сложнее, чем к нескольким, к разным: оказалась одна дорога трудной, другая опасной, сворачивай на третью, глядишь, получишь хотя бы синицу. Не то с дорогой к одной цели. Какой она была у Макартура? Можно сказать: стать военным, потом генералом, командующим, наконец, стать президентом. А можно и так: служить Америке, отдать ей силы, чтобы еще ярче засиял над родиной ореол величия.

Дуглас Макартур понимал, что без сильной страны он подобен авиалайнеру без взлетной полосы, что только могучая держава делает и его сильным. Генерала-политика можно сравнить с рачительным и рассудительным крестьянином. Он может асфальтировать дорогу перед своей фермой. Но что толку, если во всем штате дороги останутся непроезжими - ведь не подвезешь ни горючего, ни запасных частей, не вывезешь в город свой урожай. Поэтому ни в коем случае нельзя скупиться на дороги для всего штата, надо способствовать его развитию, тогда-то и асфальтовый участок перед твоей фермой с лихвой окупится. Естественно поэтому в жизни Макартура на первый взгляд разные цели в действительности сливались в одну: сохранение своего образа жизни, который обеспечивал ему сопротивляемость к невзгодам, неудачам, проискам недругов, и успех, прежде всего в карьере. Сохранение личного оказывалось немыслимым без защиты, укрепления господствующей в США системы. Притом способами и мерами, которые, по разумению американцев, являются лучшими главным образом потому, что отвечают его личным интересам. В данном случае государственные, общественные, национальные отступают на второй, даже на третий план.

Да, Макартур постиг и принял на свое моральное вооружение мудрость прагматизма, философского течения, которое, кстати, пришлось по душе большинству американцев. Осмелюсь даже сказать (исходя из опыта многочисленных встреч с американцами как в США, так и во многих других странах), одновременно американцам-идеалистам, считающим мир и все, что в нем происходит, творением или проявлением воли всевышнего, и материалистам, в том числе разделяющим идеи марксизма. Суть прагматизма (термин произошел от греческого слова, означающего действие, от которого происходят русские "практический", "практика"), как ее сформулировал американский психолог и философ Уильям Джемс (1842 - 1910), заключается в следующем: истина идеи определяется ее пригодностью, полезностью. При этом сразу же обращает внимание, одновременно заставляет серьезно, внимательно отнестись к учению следующее утверждение: прагматизм является надежной концепцией еще и потому, что воспринял все ценное, содержащееся в альтернативных ему учениях.