Стопроцентно лунный мальчик - [10]

Все знали: она — девочка с синими волосами.

Для нее было очень важно, что люди обращают внимание именно на волосы.

А не на то, что она — стопроцентно лунная.

Слинни Мемлинг было шестнадцать, как и Иеронимусу. Из двух тысяч учеников их школы всего пятеро являлись носителями лунарного офтальмического символяризма, но они никогда не разговаривали друг с другом. Люди в защитных очках шарахались от себе подобных то ли по привычке, то ли в силу какого-то инстинкта, а может, сказывались две сотни лет психологической обработки. К тому же в глубине сознания постоянно маячила грозная тень. Посмотреть друг на друга без очков — смерть. Высшая кара за дерзость воображения.

Все они стыдились самих себя. Непонятный, пугающий цвет глаз, скрытых защитными очками, каждую секунду напоминал о том, кто они такие.

Слинни была исключением. Цвет волос, шикарные (импортные, земного производства, итальянские) очки и яркая личность помогли отодвинуть на задний план клеймо стопроцентной лунности. Его заслонил придуманный Слинни образ. Все получилось как нельзя лучше: первым делом замечали синие волосы. А пижонские очки воспринимались не иначе как модный аксессуар.

«Серьезно, что ли? Синяя Слинни — стопроцентно лунная? Надо же! Никогда бы не подумал!»

Она была высокая, эффектная, веселая. И отличница к тому же.

Все мальчишки были в нее влюблены.

Иеронимус уже забыл, зато Ринго помнил, как его сын пришел домой из школы:

— Пап, у нас в классе такая красивая девочка! У нее синие волосы, а еще она такая же, как я. Тоже носит защитные очки…

Ее обаяние и на Иеронимуса действовало, только он эти мысли задвинул поглубже, злясь на себя, что позволил их дружбе перейти в чересчур доверительную, хоть и платоническую близость, почти как между братом и сестрой. Втайне она ему самую чуточку нравилась, но было поздно. Отношения уже обозначились: она его хороший друг — и только. Так все и оставалось. Может быть, к лучшему.

Все же при случайных встречах на улице или в школьном коридоре, или когда их прижимало друг к другу в переполненном вагоне метро, Иеронимус не мог отделаться от назойливых мыслей, вползающих в мозг, подобно привидениям: «Конечно, это неправда! Мы не умрем! Нам можно! Можно смотреть друг на друга! Что мы увидим, если посмотрим друг на друга без очков?»

Наверное, они оба думали об этом, только вслух никогда не говорили. Когда Иеронимус и Слинни оказывались рядом в классе, в столовой или в библиотеке, другие ученики таращились на них, но тут же отводили взгляд. Редкий случай: двое очкариков разговаривают друг с другом.

Если бы не очки, Иеронимус был бы почти нормальным, типичным старшеклассником. В типичной средней школе. В типичном жилом районе Луны. Почти.

Но.

Он вел совершенно удивительную двойную жизнь.

Однажды на родительском собрании школьный психолог назвал его отцу научный термин: «Тяжелый случай ученической шизофрении».

— По некоторым предметам ваш сын учится превосходно. Литература, например. По античной литературе он обогнал всех прочих учеников. Ему бы стоило взяться за университетский курс, чтобы не заскучать. Выдающиеся успехи по истории. По философии он мог бы сам вести уроки. Просто поразительно, у вашего сына задатки великолепного исследователя в области гуманитарных наук.

Ринго рассмеялся:

— Это же чудесно!

Он был готов стоять на голове от радости и откупорить бутылку шампанского.

— Вы правы, мистер Рексафин, это действительно чудесно…

— Здравствуй, Гагаринский университет!

Ринго победно вскинул кулак, а психолог от смущения густо покраснел.

— Постойте, сэр, это не все…

Дальше разговор покатился под гору. Конечно, Ринго винил себя. Он, физик и математик, не сумел передать сыну способность к точным наукам. Из-за этого бедный ребенок теперь страдает.

— Школа у нас государственная, существует на деньги налогоплательщиков Моря Спокойствия, и, согласно закону, мы вынуждены перевести Иеронимуса в специальный коррекционный класс для отстающих. По гуманитарным предметам он первый в классе, зато по математике и естественным наукам — в самом хвосте.

— В самом хвосте?

— Ниже некуда.

— Это ужасно!

— С такими отметками он не сможет закончить школу. Его даже в следующий класс не переведут. А в коррекционном классе его успеваемость повысится…

— Мой сын, в коррекционном классе… Кошмар!

— Он будет учиться по индивидуальному расписанию, один из всех учеников средней школы номер семьсот семьдесят семь. Половина уроков — среди самых блестящих, умненьких, пытливых детей, в классе для одаренных. А вторая половина…

Вечером Ринго попытался найти для Иеронимуса частную школу. Знакомый знакомого его знакомых был знаком с чиновником, который ведал приемом в Армстронговскую академию. Расстроенный отец не задумываясь проглотил свою гордость и после долгих муторных переговоров добился-таки собеседования.

«Весьма сожалею, сэр».

Затея провалилась по двум причинам. Во-первых, у них не было денег на плату за обучение. А если бы даже и были, все равно его сына бы не приняли. Почему?

«Весьма сожалею, сэр. За долгие годы работы в приемной комиссии я впервые вижу настолько низкие оценки по математике и естественным наукам».