Столыпинский галстук - [145]

Адмирал Колчак промокнул платочком испарину на лбу. ― «Сейчас бы в Россию-матушку. Там прохладно, только первые подснежники появились. И как только они тысячелетиями живут в этом аду? Начало апреля, а на улице уже под сорок». Адмирал сел в автомобиль и отправился домой. Следовало отоспаться перед предстоящей ночью. Он чувствовал, что время для сна теперь может появиться нескоро.

К обеду 6 апреля двенадцать линкоров в сопровождении эсминцев подошли к самой границе запретной зоны, установленной русскими, и легли в дрейф примерно в двухстах километрах юго-западнее Маската. Остальные корабли сделали то же самое, не дойдя до границы миль двадцать. До вечера ничего не происходило. Но, едва короткие южные сумерки сменились ночной темнотой, двенадцать линкоров передового отряда в сопровождении эсминцев дали полный ход и, вновь выстроившись в строй кильватера, двинулись к входу в Ормузский пролив, развив скорость двадцать семь узлов. Впереди шли новенькие «Невада» и «Оклахома», жаждавшие поквитаться за своих тезок.

Самой узкой части пролива корабли достигли около полуночи по местному времени. Их четко «вели» радиолокационные станции кораблей и береговых батарей. Здесь их встретил брандвахтенный русский эсминец, начавший на международной волне требовать от неизвестных кораблей обозначить свой флаг. Не дождавшись ответа, он растворился в темноте в направлении берега.

– «Проспал, голубчик», ― подумал адмирал Вешбоу, командовавший отрядом американских кораблей. ― «Возьмем вас тепленькими». ― Адмирал не слишком беспокоился за успех порученной ему операции. Какие проблемы? Выйти на траверз русской базы, сделать по ней несколько залпов с предельной дистанции, и вернуться обратно. Русские линкоры? Даже если успеют выйти ― им не соперники. Береговые батареи? С сорока километров ночью с них даже не разглядят, куда стрелять.

К четырем утра отряд кораблей вышел на траверз Дубая и Абу-Даби с портом Южный. Дождавшись, когда все корабли заняли оптимальную для стрельбы позицию, адмирал взял в руки трубку радиотелефона и рявкнул в нее короткую команду:

– Огонь!

…Тревога на Новом Ковчеге была объявлена с вечера, едва американские корабли дали ход. Жители городов Нового Ковчега потянулись в сторону бомбоубежищ. Там им предстояло провести всю ночь. Благо, все необходимое для этого в убежищах имелось.

На кораблях тревогу объявили около двадцати трех часов, когда американские корабли подходили к самой узкой части пролива. Отбой в этот день был объявлен сразу после ужина, в двадцать часов: командиры хотели дать команде отдых перед предстоящим сражением. Правда, уснуть удалось немногим. К часу ночи все корабли покинули порт Южный, рассредоточившись в соответствии с разработанным заранее планом.

В 04.05 по местному времени над портом Южный разверзся ад. Больше сотни тяжелых снарядов, каждый весом более тонны, рванули одновременно, круша пустые причалы, краны и пакгаузы. Через минуту все повторилось. А потом над портом повисла тишина.

… ― Скоро начнут, ― произнес адмирал Колчак, глядя на экран радиолокатора командного пункта. ― Торпедоносцы, пора!

Поручики Иван Орлов и Василий Янченко, пилот второго оснащенного радиолокатором торпедоносца, синхронно задвинули дверцы пилотских кабин. Они уже около часа ожидали в кабинах команды на взлет. На подвесках каждого из самолетов висело по две 533 мм торпеды.

Разбег, взлет, и вот они уже в воздухе. Каждый из них знал, что делать. Поручик Орлов включил локатор и осмотрелся. Цепочка из двенадцати линкоров американцев, прижимающихся к иранскому берегу, была хорошо видна на экране. Они подходили к траверзу порта Южный. Капитан взял влево, обходя корабли по большой дуге. Спустя пять минут он уже приближался к побережью Ирана. Здесь он и стал удерживаться, барражируя по кругу. Он знал, что Янченко сейчас делает то же самое, но южнее, ближе к хвосту кильватерной колонны.

Но вот вся цепочка американских линкоров окрасилась смертельной иллюминацией от залпа главных калибров. Сверху это выглядело красиво.

– «Это был ваш выбор, господа», ― подумал Иван, выходя на курс атаки. На подходе к головному линкору он переключил локатор на трехмильный диапазон. В этом диапазоне силуэт корабля отчетливо вырисовывался на экране. Все корабли сбавили перед залпом ход до самого малого, и упреждение на скорость капитан тоже взял минимальное. Он заходил в атаку от иранского берега почти строго перпендикулярно курсу корабля, ведя самолет над самой водой. Луны не было, и разглядеть в черном мраке тропической ночи силуэт его корабля было для американских матросов совершенно невозможной задачей. Уже нажимая кнопку сбрасывателя торпед, увидел, как линкор вновь осветился от бака до юта при повторном залпе главным калибром. До отказа выжав на себя штурвал, он едва успел поднять самолет над верхушками антенн. Но все обошлось благополучно, и капитан взял курс на аэродром, за новыми торпедами. Когда небо сзади осветилось, он оглянулся. Два взрыва, один в районе второй башни, другой в районе кормовой, нарушили инкогнито линкора. На нем стали разгораться пожары. В этот момент в районе второй башни раздался новый, куда более мощный взрыв, и на глазах удивленного поручика линкор начал разваливаться пополам. ― «Носовой артиллерийский погреб сдетонировал, ― сообразил Иван. ― «Знатно я ему засветил».