Столик с видом на трамвай (рассказы) - [4]

Между тем человек с трудом приподнял свой портфель и передвинулся ко мне на два стула ближе.

- Видите ли, в чем дело. Я внимательно читаю вашу газету. Как говорится, от корки и до корки. Все. Понимаете - все! Я и другие издания читаю, но именно ваша вызывает у меня наибольшее удивление.

- Вот как?

Признаться, я не предполагал, что разговор пойдет в этой плоскости.

- Да! Больше всего меня поражают очерки. Как вы их пишете? Почему начинаете то так, то этак, то середина у вас оказывается в конце, а конец залазит в середину. Зачем вы так делаете? Я ничего не понимаю. Ведь есть же теория очерка, есть классические образцы, есть мастера. Есть законы жанра, наконец! Вы это специально делаете?

Молодой человек придвинулся ко мне еще на два стула и заглянул в лицо:

- Если специально, то вы издеваетесь над жанром! Вас просто надо снять с работы. Если вы делаете это не нарочно, так сказать, не ведаете, что творите, тo вам надо учиться. Учиться серьезно, профессионально. Ответьте мне! Только честно! Не виляйте!

- Мы просто хотим, как лучше,- пробормотал я.

- Как лучше? - ахнул молодой человек.- Неужели вы правда так считаете? Вот взять, например, лично ваш последний очерк. Ведь в нем пять колонок описания природы и только двадцать три строки о самом герое!

- Так мой герой ведь лесник...- начал я и вдруг осекся. Неожиданная мысль пришла мне в голову. А не пригласить ли этого чудака к нам на месячную летучку. Так сказать, неожиданный взгляд со стороны на все, нами написанное. Парень эрудированный, теоретически подкован, может, и скажет что дельное.

Я высказал свою мысль вслух, и парень с бородкой-мочалкой охотно согласился. Мы расстались по-дружески, и он, довольный, уволок наконец свой объемистый семейный портфель.

В назначенный день люди собрались на летучку, я и думать забыл о своем знакомом, сделал небольшой доклад по вышедшим номерам и вдруг увидел его. Сидит в уголке в обнимку со своим опять огромным портфелем, бородку-мочалку пощипывает и внимательно так меня слушает.

Ну, после доклада, как это и положено, развернулись страсти. Кричат, ругают, хвалят, восторгаются, проклинают. В общем, как всегда. Только тот, с портфелем, молчит. Ну, когда перекипели все, я и говорю:

- Товарищи, тут вот к нам читатель пришел. Интересно послушать его мнение. Пожалуйста, молодой человек.

Человек с бородкой встал, помолчал, потом хлопнул себя по кудрявой голове и воскликнул:

- Или я нормальный, а вы все сумасшедшие и вам надо серьезно лечиться, или я сумасшедший и мне надо серьезно лечиться, а вы все нормальные. Ведь вы хвалите то, что плохо, и ругаете то, что хорошо!

Что тут началось! Боже мой! Гвалт, вопли! Но парень не сдается, отстаивает свою точку зрения. Оказался он действительно хорошо подкован в вопросах теории, крыл цитатами из классиков, подводил теоретическую базу, строил прочную цепь логических доказательств.

И тут родилась идея. А не взять ли его нам в штат редакции? У нас есть должность - называется "свежая голова", то есть человек, который весь день отдыхает, а потом на свежую голову читает целиком номер, вылавливает ошибки. Не сделать ли антипод "свежей головы", так сказать, "затуманенную голову"? Пусть она копается в номере своими логическими звеньями, может, что и выкопает.

И мы зачислили парня с бородкой в штат. Взялся он за дело горячо. Ругал нас ужасно, обзывал сумасшедшими, но иногда из его набитой теорией головы мы что-нибудь вылавливали для себя, какую-нибудь шальную идею. Поэтому и держали. Звали его Аликом. Вскоре освободилась должность заведующего отделом, подходящей кандидатуры не оказалось, в кабинет пока посадили Алика. А потом как-то привыкли. Сидит в кабинете заведующего, и пусть сидит. Сумасшедшие мы, так сумасшедшие... Газета-то все равно выходит.

Вскоре я перешел на другую работу, потом вышел на пенсию, занялся литературой. Пробую писать рассказы и ношу их в свою бывшую газету. Редактором там сейчас Алик. Видно, зашел как-то в редакторский кабинет случайно, да и привыкли к нему. Пусть себе сидит. Газета-то все равно выходит. Конечно, растолстел, полысел, приобрел бас, но остался прежним.

- Или ты нормальный, а я сумасшедший, и мне надо серьезно лечиться, или ты сумасшедший, а я нормальный, и тебе надо серьезно лечиться,- говорит "затуманенная голова", прочитав мою рукопись.- Где логика? Где законы жанра? Почему у тебя нет завязки, кульминации и развязки? Ты что, бредишь?

Мы спорим час, два, три. Потом я забираю свою рукопись, вздыхаю и кладу на стол "затуманенной головы" два пирожка с капустой, купленных на Тверском бульваре.

"Затуманенная голова" почему-то быстро и сердито съедает их, и в его глазах я читаю жалость к себе.

- Бросил бы ты писать,- говорит бывший мой сотрудник,- да пошел в ночные сторожа. Сторожа везде сейчас нужны. И платят им хорошо.

Я бреду домой огорченный и гоню от себя упорную мысль о сторожах, которым хорошо платят...

А СБОКУ ПРОПЕЛЛЕР

Изобрел я одну штуку. Не велосипед, конечно, но тоже вещь приличная. Понес начальству на утверждение.

- Хорошая штука,- говорит начальство, только сбоку надо приделать пропеллер.