Столицы. Их многообразие, закономерности развития и перемещения - [7]
Вопрос о столице поэтому – это, помимо всего прочего, всегда еще и вопрос о самом нашем мышлении о пространстве, которое специфично для различных стран и регионов мира и укоренено в национальной психее.
В этой связи стоит еще раз задуматься об уникальности российского пространственного мышления, в том числе и о свойственных ему фобиях, инерционных представлениях о государственности, концепциях центра и периферии, столице и захолустье, которые также органически вписаны в дискурс о столице и ее возможной смене. На мой взгляд, именно эти пространственные понятия и категории, возможно, лежат в основе некоторых устойчивых политических представлений и ориентаций, и их необходимо эксплицировать и расшифровать для более полного раскрытия нашей темы.
Пространственное мышление в целом играет особую роль в российской концепции идентичности, быть может, более важную, чем для большинства других народов. Россия – это страна, сосредоточенная на пространстве, зачарованная пространством, но часто и обманутая этим пространством. Не вполне отрефлектированная пространственная идентичность, возможно, лежит в основе многих широко распространенных российских географических представлений о самих себе. Амбивалентная и нестабильная концепция российской идентичности, бросающаяся в глаза в языках самоописания в сферах политики, религии и морали и включающая в себя множество противоречащих друг другу характеристик (страна богатая и бедная, великая и ничтожная, индивидуалистическая и общинная, аристократическая и простонародная, самая вольная и самая рабская), возможно, имеет одним из своих истоков пространственную неукорененность и неустойчивость. Концепции России как Евразии, Скандовизантии, Славянотатарии как будто также подчеркивают амбивалентность российской идентичности и ее привнесенный характер. И эта болезненная амбивалентность распространяется далеко за пределы чисто географических описаний и находит свое отражение и в сегодняшних спорах о новой столице страны.
Исследование некоторых ключевых стереотипов российского понимания пространства, ментальной освоенности этого пространства, не менее фундаментально и важно для понимания спора о новой столице, чем изучение российской географии и объективных свойств российской территории. В число таких стереотипов можно включить ложное освоение этого пространства, а также во многом проблематичные формы соединения пространства и власти.
После развала СССР многие из пространственных стереотипов россиян были подвергнуты тщательному критическому исследованию в специфически российском изводе пространственного поворота в общественных науках (spatial turn), который открыл новые ментальные измерения советского и постсоветского пространства наряду с прочими другими мнимостями русской политической геометрии. Постсоветские социальные науки во многом вернули географическое измерение в осмысление социальной реальности, заговорив о человеке как таковом уже во всей совокупности его пространственных, а не только чисто экономических отношений. Они подвергли жесткой критике тенденции платонического изъятия реальности из ее пространственно-географических покровов, которые преобладали в советской версии марксизма (настоящий марксизм, напротив, всегда был очень чуток к пространственным категориям, как это особенно ярко показал в серии своих работ британский географ Дэвид Харви).
Тем не менее постсоветский пространственный поворот и постсоветские идеологии в целом не только возродили интерес к забытому пространственному измерению реальности, но и во многом мистифицировали пространство и пространственность, в том числе и в споре о новых столицах. Они воспроизвели, воссоздали или вылепили заново множество новых мифов о российском пространстве. Многие из них расцвели подражательным пустоцветом геополитических теорий.
Метафизические спекуляции по поводу уникальности и экстраординарного устройства российского пространства, его особой мистике и необходимости его имперского удержания и расширения во многих случаях заняли место осмысления, освоения и реорганизации территориальных функций, анализа универсальных и специфических законов, которые управляют пространством и пространственными отношениями.
Неоевразийские спекуляции по поводу пространства, геополитическая мистика и поэтическая завороженность необъятностью российских просторов до сих пор занимают важнейшее место в структуре постсоветских дискуссий, а авторы подобных идеологических построений зачастую участвуют в этих спорах на правах ученых и знатоков пространства. Частью этих пространственных мистификаций реальных географических и политических проблем стала подчас маниакальная акцентация пространственных категорий и добавление приставки гео- практически ко всем существующим социальным понятиям и наукам вне зависимости от их уместности. В исполнении этих идеологов экономика, история и политика давно превратились в геоэкономику, геоисторию и геополитику. Бесконечное околопространственное словотворчество, которым изобилуют и околостоличные дебаты, вероятно, является своего рода гиперкомпенсацией пережитой советской
В книге анализируется и обобщается опыт публичной дискуссии о переносе столицы России в контексте теории национального строительства и предлагается концепция столиц как катализаторов этих процессов. Автор рассматривает современную конфронтацию идей по поводу новой столицы страны, различные концепции которой, по его мнению, вытекают из разных представлений и видений идентичности России. Он подробно анализирует аргументы pro и contra и их нормативные предпосылки, типологию предлагаемых столиц, привлекая материал из географии, урбанистики, пространственной экономики, исследований семиотики и символизма городских пространств и других дисциплин, и обращается к опыту переносов столиц в других странах.
Книга не претендует на научный труд и носит исключительно публицистический характер. Именно поэтому в ней нет ссылок на какие-то неизвестные ранее документы. Все приведённые в ней цитаты и исторические примеры общеизвестны. Единственная цель, которую я преследовал, когда писал книгу — обратить внимание российского общества на проблему, пробудить интерес исследователей и заставить задуматься политиков над настоящей природой фашизма, без предрассудков и идеологического налёта.
В монографии анализируются патриотизм как форма социокультурной идентификации и проблема воспроизводства русской цивилизационной идентичности в современном российском обществе. Издание ориентировано на философов, культурологов, политологов и социологов, а также на всех, кто интересуется патриотическим измерением русской цивилизационной идентичности.
В монографии рассмотрены прогнозы видных представителей эмигрантской историографии (Г. П. Федотова, Ф. А. Степуна, В. А. Маклакова, Б. А. Бахметева, Н. С. Тимашева и др.) относительно преобразований политической, экономической, культурной и религиозной жизни постбольшевистской России. Примененный автором личностный подход позволяет выявить индивидуальные черты изучаемого мыслителя, определить атмосферу, в которой формировались его научные взгляды и проходила их эволюция. В книге раскрыто отношение ученых зарубежья к проблемам Советской России, к методам и формам будущих преобразований.
"Ироническая империя" обобщает политический опыт работы Павловского с российской властью. Это новый взгляд на природу "военного общества мирных времен". #СистемаРФ – глобальная стратегическая игра Кремля с населением, где главная ставка – выживание их обоих. Эта Система, по мнению автора, не имеет под собой весомой экономической или управленческой базы, ее основа – стратегическая игра власти с народом. Павловский уверен, что, в отличие от благоустроенных государств, не будучи государством, такая Система неуязвима в политическом и военном отношениях.
В монографии исследуются эволюция капиталистического отчуждения труда в течение последних ста лет, возникновение новых форм отчуждения, влияние растущего отчуждения на развитие образования, науки, культуры, личности. Исследование основывается на материалах философских, социологических и исторических работ.
Телетайпы выстукивают тревожно: «Вашингтон: «военная истерия», «политика силы»» «рекордная инфляция», «миллионы безработных», «кризис доверия», «расовые беспорядки», «коррупция»… В капиталистической Америке всегда беспокойно, но что происходит там сейчас? Почему кризис империалистической системы так стремительно затягивает США в свой водоворот? Нарастание этого кризиса неотделимо от антигуманизма строя, лишенного будущего. Дискриминация личности проявляется во всех областях жизни американского общества.