Столетов - [18]

Его дарования, его огромная любовь к науке были замечены профессорами.

Когда Столетов сдал выпускные экзамены, факультет начал ходатайствовать об оставлении при университете нового кандидата математических наук (окончившие университет именовались тогда кандидатами).

Уже 10 августа 1860 года декан физико-математического факультета профессор Г. Е. Щуровский входит в совет университета с представлением «об определении кандидата Столетова при физическом кабинете в качестве хранителя кабинета и помощником прозектора при производстве». Ходатайствуя о назначении Столетова, «специально занимающегося физикой», Щуровский пишет: «Работая в кабинете, он приобретет много пользы для себя и, в свою очередь, будет очень полезен как студентам, занимающимся в кабинете, так и профессору в производстве и приготовлении опытов».

Совет университета поддерживает ходатайство факультета. Предоставляя, согласно установленному порядку, решение вопроса о назначении Столетова «на благоусмотрение попечителя учебного округа», совет, в свою очередь, просит «о разрешении прикомандировать казеннокоштного кандидата Столетова для заведования физическим кабинетом в помощь профессору по этой кафедре».

Попечитель не торопится с ответом. Делопроизводство тянется до утомительности медленно.

Ожидая решения своей участи, Столетов не теряет даром времени.

23 августа 1860 года к ректору университета «тайному советнику и кавалеру» А. А. Альфонскому приходит прошение. Кандидат Столетов пишет: «Имею честь покорнейше просить Ваше превосходительство разрешить мне пользоваться книгами библиотеки Императорского Московского Университета на основании существующих правил».

Получив доступ к богатым фондам университетской библиотеки, Столетов, обложившись книгами в снятой им комнатке в доме Жукова на Арбатской площади — из общежития ему пришлось выехать, — начинает упорно готовиться к магистерским экзаменам.

Ответ от попечителя пришел только 22 февраля 1861 года. Попечитель ответил совету отказом.

Ссылаясь на формальные правила и параграфы, он писал, что не может допустить назначения «особого хранителя при кабинете, тем более, что кандидат Столетов, как казеннокоштный студент педагогического при университете института, обязан, на основании §§ 151 и 158 общего университетского устава, выслугою 6 лет собственно по учебной части Министерства Народного Просвещения».

Но физико-математический факультет, получив отказ, не прекращает ходатайства. Отпускать Столетова, несмотря на существующие правила, он не согласен. Заинтересованность факультета в сохранении за собой Столетова, надо думать, была очень велика, — вновь и вновь, рискуя навлечь на себя «неудовольствие» начальства, руководство факультета возбуждает вопрос о Столетове.

В переписку о казеннокоштном кандидате оказывается вовлеченным даже сам министр народного просвещения.

А разрешения на оставление Столетова все не было: время шло, и переписка все разрасталась. Столетов тем временем продолжал оставаться в Москве. Кое-как перебиваясь со средствами, он упорно занимался наукой.

Настоятельные хлопоты факультета, длившиеся целый год, все же увенчались успехом. Факультет поставил на своем: талантливый юноша был оставлен при университете для приготовления к профессорскому званию.

В годы своей аспирантуры, если пользоваться современной терминологией, Столетов особенно близко сдружился с К. А. Рачинским, который в 1860 году защитил диссертацию на звание магистра и сам стал преподавать в университете.

Столетов был одним из многих людей, выросших на свежем ветре освободительных идей, определивших свое призвание под влиянием мощного общественного движения шестидесятых годов. Одной из отличительных черт движения тех лет была, по определению Ленина, «горячая защита просвещения»[8]. Многие русские патриоты в те годы пошли в науку, видя в ней средство борьбы за благо народа. Страстная проповедь Чернышевского, говорившего, что наука «основная сила прогресса» и что ее «открытия и соображения» «приносят действительную пользу только тогда, когда разливаются в массе публики», находила горячий отклик в сердцах людей поколения шестидесятых годов.

«Не пробудись наше общество… к новой кипучей деятельности, — говорил К. А. Тимирязев об этом времени, — может быть, Менделеев и Ценковский скоротали бы свой век учителями в Симферополе и в Ярославле; правовед Ковалевский был бы прокурором; юнкер Бекетов — эскадронным командиром, а сапер Сеченов рыл бы траншеи по всем правилам своего искусства».

Крупнейшими открытиями мирового значения ознаменовывают уже начало шестидесятых годов русские естествоиспытатели.

Воспитанник Московского университета математик Пафнутий Львович Чебышев направляет свой гений на решение задач, выдвигаемых техникой. Он создает замечательные методы, помогающие рассчитывать машины и механизмы.

Публикует свои классические работы Федор Александрович Бредихин.

Профессор Казанского университета великий химик Александр Михайлович Бутлеров создает знаменитую структурную теорию, совершившую революцию в химии. Он доказывает, что свойства молекул определяются «архитектурой», расположением составляющих их атомов. Только после открытия Бутлерова стало возможно заранее конструировать сложные химические вещества. Теория Бутлерова стала основой синтетической химии.