Столб словесного огня. Том 1 - [3]

В безбрежности нет подходящей страны

Для смертной души, для мятежных стремлений.

Мы все не приемлем грядущей весны! 

ПТИЦЫ

Вьюга злится, тучи рвутся,

          Птицы бьются

Об оконце мрачной кельи,

Алой кровью снег пушистый,

          Кровью чистой,

Словно розами, одели.

Бьются, стекла все разбили,

          Опушили

Переплет изгнившей рамы,

Прутья ржавые решетки:

          Кровь из глотки

Пролилась вокруг ручьями.

Сколько белых, теплых дланей!

          В океане

Мировом светила реже.

Небо дланями покрыто,

          Перевито

Голубое побережье.

Эти птицы, это грезы,

          Это розы,

Это образы печали:

Из души моей безбожной

          И тревожной

Эти стаи улетали.

В глубине небес далеких,

          Синеоких,

О моей душе крылатой

Песни дерзкие вещали,

          О печали

Этой немощи проклятой.

Сколько их убитых, белых,

          Легкотелых!

Степь покрыта их телами,

Кровью их поля залиты,

          Перевиты

Ветви голые крылами.

Страшно за мечты живые,

          Молодые,

Страшно за весну­сестрицу:

Ей нужны, как свет, напевы,

          Перепевы

Этой пасмурной темницы. 

SAN MINIATO

Над городом суровым Возрожденья,

          Откуда шла волна

Глубокая весны и обновленья,

          Есть древняя стена,

Надежною служившая опорой

          От тысячи врагов.

За ней взвиваются ступени в гору

          Меж скатертью лугов.

Кресты сосновые и кипарисы

          Стоят вдоль ступеней.

Вдали холмы, как синие кулисы,

          И купола церквей,

И город, озаренный, как пожаром,

          Зарницей черепиц,

И колокольни, и на замке старом

          Зубцы немых бойниц.

И лентой желтою ленивый Арно

          Перерезает луг,

И кипарисы, сторожа попарно,

          Стоят у вилл вокруг.

И много, много всюду красок, линий

          И музыки во всем,

И гор кольцо и шлемы хмурых пиний...

          Но в гору крут подъем

К согбенному веками бастиону,

          Где белый лес крестов

Простер сухие руки к небосклону

          Средь вянущих цветов.

Не лают там давно жерла орудий

          И стих предсмертный крик.

Там тлен и прах, туда живые люди

          Заходят лишь на миг.

Там, как внизу, не праздник обновленья,

          Не творческий экстаз,

Там царство смерти, царство разложенья...

          Но в предзакатный час

Там красота жемчужными перстами

          Ласкает грудь земли,

И тихо над пурпурными горами,

          Как птицы корабли,

Там облака бесшумными килями

          Эфиры бороздят,

И башни грозные колоколами

          В безбрежности звонят.

Там радужность души грядет в короне,

          Как сказочный король,

Там средь могил безвестных в бастионе

          На миг стихает боль.

Среди крестов, в квадрате темных стражей

          Есть мозаичный храм,

Как радугой, покрытый пестрой пряжей,

          С орлами по углам.

В том храме есть Христос в цветной абсиде,

          С простертою рукой,

Покрытый темно­голубой хламидой,

          Безжалостный и злой.

А по стенам ряды суровых ликов

          Аскетов прежних дней,

Рисунков странных, и зверей, и бликов,

          И красок, и теней.

Есть там гробница в боковой капелле

          С цветным полом,

Где кардинал на мраморной постели

          Спит непробудным сном.

И целый рой щебечущих детишек

          На мертвеца глядит,

И смерть смеется меж нагих телишек,

          И мертвый словно спит.

В капелле кардинала на ступенях

          Меж голубых колонн

Есть дивным мозаичным сновиденьем

          Покрытый белый трон.

К нему однажды в райское мгновенье

          Я девушку привел

И посадил ее, как откровенье,

          На мраморный престол.

Она затрепетала, как Мадонна,

          Когда Архангел Гавриил

Сказал, что Бог Ее избрал для трона

          Из бренности могил.

– Я недостойна, милый, на ступени

          Алтарные взойти,

Я не достигла в жизни сновиденья

          И не нашла пути.

– Любовь откроет нам обоим очи

          И приведет к мечте,

Мы соберем цветы алмазной ночи

          На горной вышине.

Все эти звезды, океан небесный

          Без цели и дорог, –

Всё для меня в тебе, цветок чудесный,

          Объединяет Бог! –

Как пилигрим, на слабые колени

          К ее ногам я пал,

И целовал одежду на ступенях,

          И руки целовал.

Она склонилась надо мной и темя

          Горячими перстами

Ласкала нежно... И исчезло время,

          Мгновения веками

Казались нам. В душе настала вечность.

          Я понял цель Творца,

И звезд бессчетных сказочную млечность,

          И смысл тернового венца.

И поднял я уста к устам душистым,

          И сплавился металл,

И стало всё мелодией пречистой,

          И Бог вблизи витал.

Настала ночь. Померкли всюду краски...

          Кресты, и плиты, и гробницы

Глядели как загадочные сказки,

          Как небылицы…

Я счастлив был, кресты и кипарисы

          Казались мне гирляндой роз,

И фонари горели как нарциссы, –

          И я всё выше, выше рос!..

БЕЛЫЕ КОНИ

          Мороз трескучий, серебристо­звонкий.

Роняют тучи белые пеленки

Вокруг на кручи, в снежные воронки.

          И вихрей фуги исполняют скрипки

Ледяной вьюги, голенькие липки

И ствол упругий ясенечков гибких.

          Ревут crescendo, воют furioso,

Тереблют ленты лютые морозы,

И орнаменты в робкие березы

          Летят, как звезд умерших хороводы.

И снежный мост спускают небосводы