Стоило ли родиться, или Не лезь на сосну с голой задницей - [160]
Когда Лемешев развелся с Варзер, ее отселили в маленькую квартиру, и через несколько лет она заболела раком и умерла. Я об этом узнала не сразу и не почувствовала никакого горя, это даже показалось возмездием за мои страдания и обиды. Но я была рада, что Варзер жила одна и заболела и умерла — это было для меня доказательством ее любви к Лемешеву, реализацией половины моего мифа об их любви, подтверждением существования любви.
Увлечение Яном Кипурой[214], десятки раз виденный его фильм мне кажутся унизительно смешными от беспочвенности. Что я нашла в нем? Ян Кипура был польский тенор (тенор = итальянщина), переселившийся в Америку. Власть голоса? Но и голос-то не из самых лучших, как и внешность: маленький, с объемистой грудной клеткой, с короткими ногами, широколицый и скуластый, с маленькими глазками. Я поджариваюсь, как на сковородке, от стыда за мое убожество. Не утешение, что не я одна, что таких много.
Однако я знала себе цену: преклонялась, но не уничтожалась.
Петух, найдя еду и созывая своих кур, квохчет, как наседка. Но иногда это обманный маневр: он якобы нашел зерно, а на самом деле ему нужна курица, он ее заманивает. Но это не «переключение». «Переключение» — это действие того же петуха, когда во время драки с другим петухом он вдруг начинает клевать на земле воображаемые зерна. Ему не хочется драться, и он мечтает о спокойной жизни? Как знать? У меня тоже было переключение. Я и тогда понимала, что, если бы меня любили, если бы была любима, я бы меньше страдала от голода и холода. Чем заменить любовь? У меня совсем кончились деньги перед вторым поступлением в университет. И на последние рубли, по бешеной цене я купила в коммерческом магазине виноград «дамские пальчики», от нежной сладости которого мне в детстве хотелось плакать. Я купила виноград от тоски. Еда вместо любви? Не только переключение. Попытка возвращения в теплый мир, где я была любима, вкусом этого сладчайшего, с тонкой кожицей винограда, каждую ягоду которого я раскусывала пополам (ах, Пруст с его сладким пирогом). Возвращение в мир, который я потеряла вместе с мамой и со старением Марии Федоровны, с моим непослушанием в желании свободы… Голод по любви ко мне я пыталась удовлетворить, как голод желудка.
Перед поступлением в университет я не один раз возвращалась теплым и темным — конец лета — вечером по Собиновскому (теперь — Кисловскому) переулку домой. Переулок с поворотом, дома в нем разной величины и архитектуры, и есть там деревья, большие и поменьше, даже каштан рос, который весной цвел. Я шла по этому переулку, и были лунный свет и черные тени, а я входила в поэтическое состояние, которое хотелось запомнить. Вот я и запомнила.
Я поступила в университет. Из-за итальянщины я поступила на романо-германское отделение филологического факультета (французский язык): слава богу, что мое желание учить итальянский язык как основной не исполнилось — меня ждала бы безысходная безработица, да и что могло бы дать знание итальянского языка по сравнению с французским. Я поступила в университет и лишилась свободы. Конец «больших каникул», более или менее самостоятельных мыслей, свободного времени, Sturm und Drang’a. Голод и холод портили эту (относительно) вольную жизнь.
1986–1991
Фотографии
Мне 12 лет
Мой дед И. С. Шор
Моя бабушка М. Д. Шор
Мама в раннем детстве с братом Марком
Мамино стихотворение в прозе в журнале «Детский мир». 1910-е годы
Мама и ее брат Марк (в середине гувернантка)
Мама в 20 лет
Мой дядя М. О. Шор. 1950-е годы
Мамин отчет о работе в 1925–1926 годах
Суперобложка переведенной мамой с санскрита книги «Панчатантра» (М.,1930)
М. Ф. Дуплицкая
Я во втором классе. Крайняя справа в первом ряду — М. Ф. Дуплицкая, третья слева в третьем ряду — это я.
Последняя страница моего дневника за 1936–1937 учебный год
Наш дом в Хлыновском тупике
Наш балкон (вид со двора)
Я в седьмом классе. Во втором ряду первая слева — А. Шейнина, четвертый — А. И. Григорянц, седьмой — В. К. Колпаков, справа от него — я; рядом З. Рунова; в третьем ряду — слева направо: Е. Генкина, З. Зайцева (в плаще), Е. Тарабрина, Р. Дубовицкая
Театральная площадь. 1935 год
1-я Тверская-Ямская улица. Середина 1930-х годов
Пруд около Абрамцевского музея
Поляна в Абрамцеве. Конец 1970-х годов
Т. В. Березина, И. Л. Вишневская и я. Начало 1950-х годов
Я в начале 1970-х годов
Я в 1980 году
В университете на третьем курсе. В первом ряду в центре — В. Д. Дувакин, во втором ряду — шестая слева — я. 1947 год
На Тверском бульваре. 2003 год
Я в 2004 году
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.
Сборник содержит воспоминания крестьян-мемуаристов конца XVIII — первой половины XIX века, позволяющие увидеть русскую жизнь того времени под необычным углом зрения и понять, о чем думали и к чему стремились представители наиболее многочисленного и наименее известного сословия русского общества. Это первая попытка собрать под одной обложкой воспоминания крестьян, причем часть мемуаров вообще печатается впервые, а остальные (за исключением двух) никогда не переиздавались.
Внук известного историка С. М. Соловьева, племянник не менее известного философа Вл. С. Соловьева, друг Андрея Белого и Александра Блока, Сергей Михайлович Соловьев (1885— 1942) и сам был талантливым поэтом и мыслителем. Во впервые публикуемых его «Воспоминаниях» ярко описаны детство и юность автора, его родственники и друзья, московский быт и интеллектуальная атмосфера конца XIX — начала XX века. Книга включает также его «Воспоминания об Александре Блоке».
Долгая и интересная жизнь Веры Александровны Флоренской (1900–1996), внучки священника, по времени совпала со всем ХХ столетием. В ее воспоминаниях отражены главные драматические события века в нашей стране: революция, Первая мировая война, довоенные годы, аресты, лагерь и ссылка, Вторая мировая, реабилитация, годы «застоя». Автор рассказывает о своих детских и юношеских годах, об учебе, о браке с Леонидом Яковлевичем Гинцбургом, впоследствии известном правоведе, об аресте Гинцбурга и его скитаниях по лагерям и о пребывании самой Флоренской в ссылке.
Любовь Васильевна Шапорина (1879–1967) – создательница первого в советской России театра марионеток, художница, переводчица. Впервые публикуемый ее дневник – явление уникальное среди отечественных дневников XX века. Он велся с 1920-х по 1960-е годы и не имеет себе равных как по продолжительности и тематическому охвату (политика, экономика, религия, быт города и деревни, блокада Ленинграда, политические репрессии, деятельность НКВД, литературная жизнь, музыка, живопись, театр и т. д.), так и по остроте критического отношения к советской власти.