Сто первая - [13]

Тони стоял в стороне с опущенным пистолетом и выглядел очень усталым. Казалось, что он выпадет у него из рук. Он не смотрел на Кэрл. Теперь, когда все закончилось, он чувствовал себя опустошенным. Ему было стыдно, что у всех на глазах, а особенно, у девушки, которая ему нравится, его унижали, избивали. Он решил – как только выйдет из банка, постарается забыть ее. Он уже не хотел жениться на ней.

Тони относился к категории таких мужчин, которые, придумав в своем воображении образ любимой девушки, и всю свою жизнь, свое поведение подстраивают под них. Если даже они пока не встретили свою долгожданную и единственную, все равно происходящее с ними каждый день сравнивают, а могло ли это понравиться их девушкам, а достойно ли они вели себя. И если что-то не так, то для них это целая трагедия. Считают, что их мечта осквернена. Такие люди редко кому прощают обиды. А допущенные самими же ошибки, не прощают себе никогда.

Кэрл догадывалась, что может происходить сейчас у него в душе. Она подошла к нему сзади, не решаясь заговорить. Он молчал, давая понять, ему ничего не надо от нее, как будто бы она его обидела. Он был похож на насупленного ребенка, у которого что-то отняли. На нее нахлынули нежные чувства, она решила: «Я сделаю то, что мне очень хочется. Пусть будет, что будет».

Она подошла ближе, с каким-то волнением, как будто ждала этого момента так долго, нежно обняла его руками сзади. Она поцеловала его и прошептала ему: «Тони, Тони все кончено, ты их всех победил, посмотри, они валяются. А вон та, кастрированная свинья, больше не сможет убивать своих жертв. И все это сделал ты, Тони. Тони, я согласна выйти за тебя замуж, Тони!»

Кэрл почувствовала, как тело Тони дрожит. Он плакал, ему было обидно, что все произошло у нее на глазах. Он все не так хотел, он все себе не так представлял.

***

Прошло отпущенное время. Полиция себя никак не проявляла. Всех охватило нетерпение. Хотелось побыстрее уйти. Охранник решил подойти к окну, открыть его и предупредить всех на улице. Он положил свой пистолет, отобранный у террористки, обратно себе в кобуру, повесил на плечо автомат, стволом вперед и казалось, что он у него держится прижатый под мышкой, ремень автомата сливался цветом с рубашкой. Окно было глухое и не открывалось, можно было только сверху приоткрыть форточку. Он подставил себе стул, забравшись на него, приоткрыл форточку. Сзади к нему подошел студент, обхватил его руками, поддерживая, чтобы он не свалился.

На улице, в пятидесяти метрах от банка стояло полицейское оцепление. За ними, дальше – толпа зевак. Охранник стал различать знакомую фигуру среди полицейских. Это была его жена, Молли.

– Молли, Молли, у меня все хорошо! Я люблю тебя! Береги нашего малыша! У нас, у всех… – порывы ветра мешали слышать, – все хорошо! Все кончено!

Молли рыдала не то от счастья, не то от горя.

Полицейский понял, что все вышло из-под контроля. Он хорошо видел в бинокль ствол автомата, торчащий из-за окна и человека, стоявшего позади охранника. Приняв студента за одного из террористов, а слова охранника «все кончено», как закодированное послание, что многие убиты и он последний из живых, а его слова «я тебя люблю, береги нашего малыша», как прощальные, комиссар немедленно дал распоряжение готовиться к штурму.

Радостный охранник, спрыгнув со стула, стал готовиться к встрече со своей любимой женой. Стряхивая пыль с одежды насколько это возможно в их положении, он понимал, ему придется давать интервью, как полагается в таких случаях, покажут по телевидению, он уже речь для этого приготовил.

Все оживились, менялись адресами, давая слово друг другу, что этот день для всех стал днем рождения, и они будут собираться все вместе каждый год. Беда сплачивает, делает людей сентиментальными. Они начинают по другому ценить жизнь, относиться ко всему живому. Для них уже не бывает скучного времени, а сам факт жизни является неоценимым подарком, они любят крепче.

За дверью послышались шаги, Тони с охранником пошли открывать. Раздался сильный взрыв, и их обоих отбросило назад.

Когда рассеялся дым, то все увидели, что в дверном проеме, вместо двери стоял человек огромного роста, на голову выше самого «Гоблина». Он был одет во все черное, голова в герметичном шлемофоне, его бронежилет напоминал панцирь огромной черепахи. Автомат с лазерным прицелом был похож на оружие будущего тысячелетия. Огромные слоновые ноги были обуты в бронированные ботинки, каждая размером с чемодан. Тони, поняв, что это полицейский, кинулся к нему благодарить его за спасение, машинально подобрав пистолет, валявшийся рядом с ним, который он выронил при падении. Он хотел обнять его на радостях. Но тут его невежливо встретила нога в чемодане.

Удар был такой силы, что несчастное тело Тони отлетело на восемь метров, два метра по воздуху, остальные по полу. И только ударившись о стену, остановилось бездыханно. Все решили, что Тони помер.

Пожилая пара бросилась к нему со слезами. Старик стал проверять у него пульс, затем, досадно покачав головой, стал утешать свою жену. «Все кончено, все, он отмучился, теперь он в раю, ему хорошо». Это ее немного успокоило, но она попросила его, чтобы прямо сейчас, прежде, чем он начнет его отпевать, дал слово, что они заберут тело Тони с собой в Бразилию, и там похоронят. Ведь у него никого не было в этой стране. Она хочет до конца своих дней ухаживать за его могилой.