Сто одиннадцатый - [15]

Оказалось, что за время отсутствия Саши капитану Аксенову стало настолько плохо, что спешно был вызван врач. Разъяренный бык (кто знает, что ему пришлось испытать, прежде чем он оказался в кабинете следователя) с такой силой ударил головой в дверь, что дело не ограничилось для начальника н…ской милиции синяком на лбу, как сгоряча показалось самому пострадавшему. Было обнаружено повреждение левой руки и два сломанных ребра.

Когда Саша с дедом вошли в кабинет, врач как раз говорил по телефону, вызывая машину «скорой помощи». Его присутствие оказалось весьма кстати и для Степана Никифоровича.

Старый колхозник, увидя на полу мертвого быка, того самого, который исчез на его глазах три часа назад в пятнадцати километрах отсюда, так разволновался, что медицинская помощь потребовалась незамедлительно.

И как тут было сохранить спокойствие! Ведь если даже бык не «растворялся в воздухе», если его исчезновение только померещилось, то и тогда самый факт, что он очутился в Н…ске, в пятнадцати километрах от родного колхоза (быки, как известно, не отличаются резвостью орловских рысаков), не говоря уж о том, что лежал он не на улице, а внутри здания милиции, был столь необъяснимым, что доджен был подействовать на нервную систему старого человека сильнейшим образом. Дело могло кончиться совсем скверно, не окажись здесь врача.

Степана Никифоровича не отправили в больницу вместе с капитаном Аксеновым, а уложили в одной из комнат, где стоял небольшой деревянный диван. Врач приказал не беспокоить старика в течение часа, но стоило ему только покинуть помещение милиции, как Кузьминых, оставшийся за начальника, тут же попросил рассказать обо всех обстоятельствах, при которых из колхоза исчез бык. Старшим лейтенантом руководило не любопытство (вполне простительное в данном случае), а необходимость. Очень скоро в Н…ск прибудет начальство из района и области. Начальство будет задавать вопросы в отсутствие капитана Аксенова именно ему, старшему лейтенанту Кузьминых, и он, естественно, хотел быть в курсе дела, чтобы ответить на любой вопрос.

Рассказ Степана Никифоровича был очень похож на то, что рассказывал час назад Саша. Только дело происходило не в комнате, а на дворе животноводческой фермы. Старый Кустов работал на этой ферме, и в его обязанности входило выпускать по утрам единственного в колхозе быка-производителя во двор «размять ноги». Так поступил он и сегодня. Открыв стойло, вывел быка. И вдруг у самой двери во двор бык заупрямился и не захотел выходить, тогда как обычно выбегал весьма охотно. Степан Никифорович, удивленный таким поведением быка, слегка хлопнул его рукой по крупу, но бык пятился назад, и тогда старик, рассердившись, схватил стоявшую у двери метлу и сильно ударил упрямца.

— Вот тут и случилось это, товарищ начальник, — сказал Степан Никифорович. — Он, бык, значит, кинулся вперед — и только миновал порог, как исчез, ну словно провалился сквозь землю. Вышел я, огляделся, а его и след простыл. Во всем дворе никого и ничего. Я один! Ворота как были закрыты, так и стояли нетронутые. Не мог же бык перескочить через забор. Он высокий, метра на два, недавно построенный. Раньше на нашей ферме забора не было. Я туда-сюда, нет быка, да и только. Ну, пошел я к председателю. Вместе поискали, потом другие подошли. Можно сказать, обнюхали всю деревню. Пропал бык! Тогда председатель и говорит: «Сейчас машина пойдет в город. Поезжай, Степан Никифорович, и расскажи кому следует». — «Суббота, — отвечаю я, — нет никого, однако». — «Ничего, в милиции работают». Ну вот я и приехал. А вы уже и сами все знаете.

— То есть как это мы все знаем? — удивился Кузьминых. — Мы понятия не имели о том, что этот бык вашего колхоза.

— Да вот он, — Степан Никифорович указал на вспыхнувшего Сашу. — Внук мой, значит. Он сказал, что вы, однако, все уже знаете. И что все это…

— Постой! — перебил старика Саша, испугавшись, что его разговорчивый дед вспомнит и выложит старшему лейтенанту не слишком удачную шутку его, Саши, насчет «распоряжения свыше». — Постой! Я, товарищ старший лейтенант, просто угадал…

— Опять, значит, ясновидение! — Кузьминых улыбнулся. — Тебя скоро придется в цирк отправить. Ну ладно! — Он поднялся. — Спасибо за сообщение! Лежите, Степан Никифорович, как врач велел. И не гневайтесь на нас за своего быка. Иного выхода, как только застрелить его, у нас в ту минуту не было.

— Где уж тут выход! — сказал Кустов, довольный уважительным отношением к себе милицейского начальника. — Если не иметь опыта, с быками лучше не связываться. Но, однако, зачем вы затащили его в дом?

— Не затаскивали мы, он сам к нам пожаловал. Тут-то и есть загвоздка, Степан Никифорович! Но нам с вами ее не понять, пока ученые люди не разберутся.

— Это уж точно! Эх, приехать бы мне пораньше! Был бы живой наш бычок. А еще раньше и по дороге его захватили бы!

— Вы думаете? — с выражением, которого не понял старый скотник, спросил Кузьминых.

— А как же! Он был тихий, что телок. Добродушный, одним словом. Я бы его сразу успокоил.

— Тогда да, жаль!

— Был бы живой!

— Живой-то живой… — проворчал Кузьминых, выходя с Сашей из комнаты. — Да все равно не рассказал бы, где находился три часа, вот в чем дело! А дед говорит «по дороге захватили бы»… Был он на дороге, как же!