Сто монет - [31]

— Зачем же? — остановил его Карлыев. — Бекмурад не из тех, кто заставляет себя ждать. Сейчас явится, вот увидите!

— Ай, хоть бы и так! — сказал Тархан Гайип, продвигаясь к двери. — Там ведь ещё люди хотят к вам попасть…

— Как знаете.

Карлыев быстро отпустил ещё одного посетителя, а тем временем явился и Бекмурад.

— Заходи, садись, — указал ему на стул Карлыев и вызвал секретаршу. — Пригласите того человека.

— Какого? — не поняла девушка, так как за ото время в приёмной побывало немало народу.

— Только что был у меня — такой полный, солидный…

— А!.. Сейчас посмотрю.

Через минуту она вернулась растерянная.

— Папаха здесь, а его самого нет…

— Раз тельпек на вешалке, значит, и сам он где-то тут. Ну-ка, посмотрите его в коридоре. Может, пошёл покурить.

Карлыев успел потолковать с Бекмурадом относительно предстоящей тому поездки, когда снова появилась запыхавшаяся девушка.

— Его и в коридоре нет, товарищ Карлыев, и вообще нигде не видно. Наверно, он ушёл.

— Нет, он не ушёл, — со вздохом произнёс Карлыев. — Он сбежал!

— А что, у него было ко мне спешное дело? — поинтересовался парень.

— Было! — печально улыбнулся секретарь райкома. — Но, наверно, нашлось ещё более неотложное, если он даже позабыл свой тельпек.

Отпустив Бекмурада, Карлыев сумел, наконец, позвонить председателю райисполкома.

— Здравствуйте, товарищ Ханов! — обрадовался секретарь райкома, что застал его. — Вы уже ознакомились с материалами предстоящего бюро?

— Вообще-то я их получил. Как только немного освобожусь, постараюсь прочесть.

— У меня к вам просьба. Вы бы не могли сейчас, не откладывая, пробежать глазами бумагу относительно Тойли Мергена?

— Считайте, что уже прочёл, — после незначительной паузы сообщил Ханов.

— Если так, то, может, мы не будем выносить этот вопрос на бюро, а решим его опросным порядком?

Ханов промолчал.

— Понимаете, какое дело, — настаивал Карлыев. — До бюро целых три дня, а в страду, как вы знаете, это срок немалый. Если Тойли Мерген сразу приступит к работе, он за эти дни горы свернёт.

— Это, может быть, и верно, только… — выдержал паузу Ханов. — Только я в принципе против такого решения вопроса о Тойли Мергене.

— Ну что ж, тогда остаётся вынести это дело на бюро.

— А я и против вынесения на бюро.

— Вы хотите невозможного, товарищ Ханов. Наш долг рассмотреть вопрос, раз он поставлен перед нами. Желаем мы или нет, а сделать это придётся.

— Тут уж вы сами смотрите. Только я своё мнение высказал.

Когда три дня спустя на заседании бюро райкома было упомянуто имя Тойли Мергена, Ханов, не отрывая глаз от лежащих перед ним бумаг, поинтересовался:

— А где же он сам?

— Тойли-ага у себя дома, — пояснила Шасолтан Назарова, сидевшая в сторонке у открытого окна.

— Почему не здесь? — удостоил её хмурым взглядом председатель райисполкома.

— Неужели не ясно, товарищ Ханов! — слегка дрожащим от волнения голосом начала Шасолтан. — Разве вы не читали нашего письма?

— Что читал, что не читал — всё равно ничего не понял. А так он сам объяснил бы.

— Тем более Тойли Мергену незачем было приезжать. Ведь он нас не просил поставить его бригадиром. Он вообще об этом пока ничего не знает. Просим мы. Просят коммунисты колхоза. И я приехала сюда в качестве их представителя. От вас, членов бюро, зависит — удовлетворить или не удовлетворить нашу просьбу.

Ханов знал, что Шасолтан Назарова — умница, но не предполагал, что она проявит такую твёрдость.

— Нет, всё ещё непонятно! — гнул он своё, самим тоном показывая сильное недовольство. — Если он не просит, зачем нам решать? А вдруг он возьмёт да откажется? Вдруг не захочет стать бригадиром?

— Он согласен, — опередив Шасолтан, чётко произнёс Карлыев.

— Согласен? — крайне удивился Ханов. — Тогда я и вовсе отказываюсь понимать. Сначала нам говорят, что он ничего обо всём этом не знает, а потом выясняется…

— Я разговаривал с ним, — вставил Карлыев. — Ещё четыре дня назад…

Эта реплика неожиданно воодушевила Ханова.

— Очень странно получается, — как бы уличая секретаря райкома в подтасовке фактов, продолжал Ханов. — Если не ошибаюсь, четыре дня назад вы, после приезда из Ашхабада, появились в райкоме на полчаса и сразу уехали на весь день по сёлам. Где же это вы разговаривали с Тойли Мергеном?

— У себя дома, — весело объявил Карлыев. — Он был у меня в гостях.

— Простите, — деланно засмеялся Ханов, — но с каких это пор вы стали решать партийные дела у себя на дому?

Тут вмешался второй секретарь райкома Сергеев. Старый коммунист, он много лет проработал в этих краях и свободно, хотя и с лёгким акцентом, говорил по-туркменски, Удивлённый упрямством председателя райисполкома, Сергеев спокойно заметил:

— Но ведь никаких решений ещё никто не принимал. Решать будем мы сейчас, здесь. А поговорить с человеком по душам относительно его желаний и намерений можно, по-моему, где угодно.

Но не так-то легко было переспорить Ханова.

— Анатолий Иванович, поймите простую вещь, — пустил в ход он последний свой довод. — Как-то не к лицу секретарю райкома приглашать к себе коммунистов для разговора по душам.

— Отчего же? — с улыбкой спросил Сергеев, снимая очки. — Разве секретарь райкома не такой же человек, как другие?