Сто лет восхождения - [3]
Воистину, «что может быть лучше плохой погоды»! Конечно, ни Беккерель, ни его коллеги не были в состоянии оценить значение этого открытия, а тем более — его последствий. И как ни громко это звучит, но атомные часы на планете были пущены именно тогда, за четыре года до начала двадцатого века.
Профессор Беккерель на этом остановился, но молодые, никому еще не известные физики Мария и Пьер Кюри заинтересовались явлением радиоактивности и пошли дальше.
Раскрыть загадку энергии, постоянно излучаемой солями урана, — вот задача, которую поставили перед собой молодые супруги Кюри.
Уран в те времена мало кого интересовал. Из руд Иоахимсталя в Богемии добывали урановую смолку, из которой, в свою очередь, извлекали соли урана для добавления в знаменитое богемское стекло. Экспериментируя с урановой смолкой, Мария Кюри сделала знаменательное открытие. Одна из фракций испускала особенно сильное излучение. А это значит, что существует некий не известный до сих пор никому элемент. В честь своей родины она назвала новый, обнаруженный ею элемент полонием. Это было в начале 1898 года.
Существование полония супруги Кюри доказали целой серией физических измерений. Они решили пристальней присмотреться к урановой смолке. И тут их ждал новый сюрприз: другое вещество, обладающее еще более сильным излучением. Пьер и Мария назвали его радием — излучающим.
И снова серия физических опытов, чтобы на этот раз доказать существование радия. Правда, получить его в чистом виде исследователи не смогли. Но в «Трудах французской академии наук» в конце 1898 года появилась статья Марии и Пьера Кюри, где было написано: «Радиоактивность радия должна быть огромной...»
В истории науки немало примеров, когда кардинальное открытие встречалось научными авторитетами в лучшем случае скептически, а то и в штыки. Не избежали этого и супруги Кюри. Но скепсис академиков базировался не на пустом месте. Да, существование полония и радия подтверждено сериями физических опытов. Но где они — эти новые элементы? Их нет, раз нечего положить под микроскоп, произвести полный химический анализ.
Для дальнейших опытов требовалось значительное количество урановой смолки. Но денег для ее приобретения у супругов Кюри не было. И тогда у них возникло предположение, что после извлечения урана в отработанной смолке должны оставаться и полоний, и радий, пусть даже в ничтожных количествах.
Горы отработанной урановой смолки возвышались вокруг Иоахимстальских рудников.
Мария и Пьер уже готовы были купить тонну отходов и оплатить перевозку, но известный исследователь Альп австрийский геолог Эдуард Суэсс, бывший в то время президентом Венской академии наук, который в отличие от французских академиков менее скептически отнесся к сообщению супругов Кюри, добился от правительства Австрии, чтобы Кюри получили для опытов бесплатно тонну отработанной урановой смолки.
В начале 1899 года на улицу Ломон в Париже, в сарай-лабораторию, была доставлена грязно-коричневая масса, перемешанная с иглами богемских сосен.
Минуло четыре года. Почти полторы тысячи дней, заполненных не только тяжелейшими кропотливыми исследованиями, но и борьбой с холодом (сарай отапливался лишь железной печуркой) и сыростью. Стеклянную крышу хоть и подлатали, но она все равно протекала. О вытяжных шкафах, непременных в любой лаборатории, не приходилось и мечтать. Поэтому значительную часть работы пришлось проделать под открытым небом, во дворе. Целыми днями Мария, стоя у огромного котла, мешала металлической палкой в рост человека кипящее месиво. Постепенно, месяц за месяцем, год за годом, тонна грязно-коричневой смолки уменьшалась, превращаясь в высококонцентрированный раствор с сильной радиоактивностью. Стеклянные колбы уже не десятками — сотнями заполняли все неструганые полки и столы бывшей прозекторской.
...Тот осенний вечер 1902 года начался как обычно в семействе Кюри. Укладывали спать двухлетнюю Ирэн. Затем занялись нехитрыми делами по дому. Мари даже взялась подрубать новый фартук для дочери. Но вскоре отбросила шитье. Закрыв в конце дня свой деревянный сарай на замок, им не удалось оставить там нетерпение и беспокойство. И Пьер, невозмутимый, хладнокровный, всегда с доброй усмешкой относившийся к нетерпеливому характеру Мари, объясняя его взрывчатой польской кровью, сейчас ходил взад и вперед по комнате.
Не сговариваясь, они оделись и отправились на улицу Ломон. Когда Пьер повернул ключ в замке их жалкой, но обширной лаборатории, ему даже не понадобилось зажигать лампу. Первое, что увидели исследователи, это силуэты колб, очерченные голубоватым, призрачным, фосфоресцирующим светом...
Не промолвив ни единого слова, завороженные невиданным голубоватым свечением, двинулись в глубь своего сарая-лаборатории. Мари на ощупь нашла старое соломенное кресло, в котором любила работать, делая записи в лабораторном дневнике. И только одно огорчало их — ошибка в предварительных расчетах. Они надеялись добыть из тонны сырья около десяти килограммов радия, а получили всего дециграмм...
Лечебные свойства радия быстро становятся известны. И в нескольких странах возникают проекты промышленного производства этого нового элемента. Мария и Пьер Кюри получают письмо из США с просьбой сообщить технологию производства радия, а также предложение запатентовать методику и закрепить права на промышленную технологию получения радия во всем мире.
Повесть-хроника "Истории без любви" посвящена многолетней выдающейся деятельности Института электросварки имени Е. О. Патона, замечательному содружеству ученых и рабочего класса, их славным победам в создании новейшей техники наших дней. Каков он, творец эпохи НТР? Какие нравственные категории владеют им? Такие вопросы ставят и решают авторы.
Книга посвящена жизни и творчеству выдающегося советского кристаллографа, основоположника и руководителя новейших направлений в отечественной науке о кристаллах, основателя и первого директора единственного в мире Института кристаллографии при Академии наук СССР академика Алексея Васильевича Шубникова (1887—1970). Классические труды ученого по симметрии, кристаллофизике, кристаллогенезису приобрели всемирную известность и открыли новые горизонты в науке. А. В. Шубников является основателем технической кристаллографии.
Нильс Бор — одна из ключевых фигур квантовой революции, охватившей науку в XX веке. Его модель атома предполагала трансформацию пределов знания, она вытеснила механистическую модель классической физики. Этот выдающийся сторонник новой теории защищал ее самые глубокие физические и философские следствия от скептиков вроде Альберта Эйнштейна. Он превратил родной Копенгаген в мировой центр теоретической физики, хотя с приходом к власти нацистов был вынужден покинуть Данию и обосноваться в США. В конце войны Бор активно выступал за разоружение, за интернационализацию науки и мирное использование ядерной энергии.
Джеймс Клерк Максвелл был одним из самых блестящих умов XIX века. Его работы легли в основу двух революционных концепций следующего столетия — теории относительности и квантовой теории. Максвелл объединил электричество и магнетизм в коротком ряду элегантных уравнений, представляющих собой настоящую вершину физики всех времен на уровне достижений Галилея, Ньютона и Эйнштейна. Несмотря на всю революционность его идей, Максвелл, будучи очень религиозным человеком, всегда считал, что научное знание должно иметь некие пределы — пределы, которые, как ни парадоксально, он превзошел как никто другой.
Ежемесячный научно-популярный и научно-художественный журнал.
«Занимательное дождеведение» – первая книга об истории дождя.Вы узнаете, как большая буря и намерение вступить в брак привели к величайшей охоте на ведьм в мировой истории, в чем тайна рыбных и разноцветных дождей, как люди пытались подчинить себе дождь танцами и перемещением облаков, как дождь вдохновил Вуди Аллена, Рэя Брэдбери и Курта Кобейна, а Даниеля Дефо сделал первым в истории журналистом-синоптиком.Сплетая воедино научные и исторические факты, журналист-эколог Синтия Барнетт раскрывает удивительную связь между дождем, искусством, человеческой историей и нашим будущим.
Эта книга – захватывающий триллер, где действующие лица – охотники-ученые и ускользающие нейтрино. Крошечные частички, которые мы называем нейтрино, дают ответ на глобальные вопросы: почему так сложно обнаружить антиматерию, как взрываются звезды, превращаясь в сверхновые, что происходило во Вселенной в первые секунды ее жизни и даже что происходит в недрах нашей планеты? Книга известного астрофизика Рэя Джаявардхана посвящена не только истории исследований нейтрино. Она увлекательно рассказывает о людях, которые раздвигают горизонты человеческих знаний.