Сто лет восхождения - [28]
Четыре года назад Натан, закончив девятилетку, заявил, что он не воспользуется правом сына врача поступить в медицинский институт, а пойдет учеником слесаря на ХЭМЗ. Дома начал тлеть скандал. Дед притушил родителей сразу. Пусть идет, если медицина не тянет. Надо же кому-то из семьи в эпоху индустриализации и реконструкции отдать дань технике. Надо! Произнес последнее слово, припечатал широченной ладонью столешницу и ушел, добродушно сопя, в свою комнату.
Через неделю дед показал характер и внуку. После первой смены Натану очень захотелось показать всем, что он «приобщился к рабочему классу». В бытовке украдкой посмотрел в зеркало. Спецовка новенькая, пока не запачканная — портить вещь было жалко. Тогда Натан забежал в цех и, набрав машинного масла, навел тени под глазами. Дескать, въелась производственная грязь в кадрового рабочего.
Дед ждал внука с первой рабочей смены. В подарок даже готовальню приготовил. Но, увидев Натана, сгреб за шиворот, молча притащил в кухню, сунул головой под кран, только и бросив: «Вымойся как следует. Сопляк!»
Об этом собранию не расскажешь. И, набрав полную грудь воздуха, Явлинский выдыхает в зал стандартную фразу: «Родился я в 1912 году...»
Потом он слушал, как выступают другие, рассказывая о нем, Натане Явлинском, из интеллигентов, ставшем настоящим кадровым хэмзовцем, новатором. Один из уважаемых инженеров завода, большевик с дореволюционным стажем добавил, что в таких, как Натан Явлинский и его товарищи, он видит новое поколение советской молодежи, ради которого они, старые партийцы, делали революцию.
Потом задали вопрос: думает ли он учиться дальше? Натан таким решительным голосом ответил «конечно», что в зале засмеялись. Председатель пояснил, что, учитывая конструкторские способности молодого товарища, он зачислен во втуз завода по специальности электромашиностроения.
Кто за то, чтобы перевести товарища Явлинского из кандидатов в члены ВКП(б)? Голосуют только члены партии... Лес рук вырос в красном уголке.
В далеком от Харькова Физтехе в тот день допоздна обсуждали телеграмму об открытии нейтронов. Событие было значительным. Это понимали все, особенно участники «Ядерного семинара». Но никто еще не предполагал, что физики уже получили заветный ключ к энергии атомного ядра.
Спустя полтора месяца, семнадцатого апреля 1932 года, физики собрались в Копенгагене на третью международную конференцию.
В конференц-зале Нильса Бора на Блегдамсвей кипели страсти. В основном у большой грифельной доски. Казалось, от одного столкновения Паули, додумавшегося в Цюрихе до не уловимой никем частицы — нейтрино, с вечно сомневающимся, не принимающим ничего на веру Эренфестом произойдет долгожданное освобождение энергии атома.
Двадцать седьмого февраля, буквально накануне встречи в Копенгагене, Джеймс Чедвик поставил точку в серии сложных экспериментов. И отныне в физике существовало уже две нейтральных частицы. Одна гипотетическая, открытая на «кончике пера» неукротимым Паули, а вторая вполне реальная, существующая, которую уже видели Ирен и Фредерик Жолио-Кюри. Видели, но так и не распознали ее сути. Возможно, видели слишком близко.
Верил ли сам Бор в эту мифическую частицу Паули — нейтрино? Пожалуй, нет. А вот в реально существующее открытие Чедвика поверил сразу.
А страсти кипели. Драма идей разворачивалась в ту весну здесь, в уютной аудитории здания на Блегдамсвей. И трудно сказать теперь, кому из физиков — «птенцов гнезда Бора» — пришла в голову мысль перенести все их споры и стычки на сцену, втиснув в сюжет гетевского «Фауста».
Роли распределили довольно просто. Сомневающийся Эренфест конечно же должен стать доктором Фаустом. Возмутитель спокойствия Паули — безусловно Мефистофель. Но кто же будет Маргаритой, невинной и доверчивой в своей любви и в своей гибели? Ответ нашли быстро: Маргаритой будет та самая гипотетическая частица Паули — нейтрино.
Сам Бор промелькнул в прологе этого единственного в своем роде спектакля, чтобы связать воедино будущие события, — таковы законы сцены, без них невозможно действие.
Звучал призывный монолог Маргариты:
В финале на сцене появлялся сам Джеймс Чедвик, открывший нейтроны. В спектакле он играл трезвого доктора Вагнера. Тут отступлений от Гете почти не было, Но вот монолог, который произносил Чедвик, надев на указательный перст черный шарик, был символичным и многообещающим. Никто из сидящих в зале еще не ощущал всей значительности слов Чедвика. Да и он сам вряд ли думал, что произносит пророческий монолог:
В зале на Блегдамсвей все хохотали от души.
В Ленинграде академику Иоффе тем временем было совсем не до смеха...
Придумали же такое словосочетание — «мода в науке». Скоро и еще одно слово сюда пристегнут—«стиль». Стиль Резерфода, стиль Бора, стиль Кюри. Как будто речь идет о гнутых спинках диванов и кресел. Так сердито и раздраженно размышлял Абрам Федорович, вернувшись из Москвы в декабре 1932 года: «Надо же: модная наука, модное направление. Непонятное? Да! Но сколько раз из-за этого непонимания история человечества сворачивала куда-то в сторону со своего, казалось уже вымощенного, пути».
Повесть-хроника "Истории без любви" посвящена многолетней выдающейся деятельности Института электросварки имени Е. О. Патона, замечательному содружеству ученых и рабочего класса, их славным победам в создании новейшей техники наших дней. Каков он, творец эпохи НТР? Какие нравственные категории владеют им? Такие вопросы ставят и решают авторы.
Говорят: история умеет хранить свои тайны. Справедливости ради добавим: способна она порой и проговариваться. И при всем стремлении, возникающем время от времени кое у кого, вытравить из нее нечто нежелательное, оно то и дело будет выглядывать наружу этими «проговорками» истории, порождая в людях вопросы и жажду дать на них ответ. Попробуем и мы пробиться сквозь бастионы одной величественной Тайны, пронзающей собою два десятка веков.
Эта книга для людей которым хочется лучше понять происходящее в нашем мире в последние годы. Для людей которые не хотят попасть в жернова 3-ей мировой войны из-за ошибок и амбиций политиков. Не хотят для своей страны судьбы Гитлеровской Германии или современной Украины. Она отражает взгляд автора на мировые события и не претендуют на абсолютную истину. Это попытка познакомить читателя с альтернативной мировой масс медиа точкой зрения. Довольно много фактов и объяснений автор взял из открытых источников.
"Ладога" - научно-популярный очерк об одном из крупнейших озер нашей страны. Происхождение и географические характеристики Ладожского озера, животный и растительный мир, некоторые проблемы экономики, города Приладожья и его достопримечательности - таковы вопросы, которые освещаются в книге. Издание рассчитано на широкий круг читателей.
О друзьях наших — деревьях и лесах — рассказывает автор в этой книге. Вместе с ним читатель поплывет на лодке по Днепру и увидит дуб Тараса Шевченко, познакомится со степными лесами Украины и побывает в лесах Подмосковья, окажется под зеленым сводом вековечной тайги и узнает жизнь городских парков, пересечет Белое море и даже попадет в лесной пожар. Путешествуя с автором, читатель побывает у лесорубов и на плотах проплывет всю Мезень. А там, где упал когда-то Тунгусский метеорит, подивится чуду, над разгадкой которого ученые до сих пор ломают головы.
Даниэль Клугер написал захватывающую книгу о прототипах известных литературных героев — спорную, но чрезвычайно интересную. Выбор его персонажей широк — капитан Немо и Беня Крик, граф Дракула и Эркюль Пуаро, барон Мюнхгаузен и доктор Фауст, Голем и Эдмон Дантес, гражданин Корейко и доктор Блад… Собрав их биографии — и биографии их прототипов — под одной обложкой и более того — в едином тексте, Клугер попутно сумел рассказать много чего любопытного. «Тайна капитана Немо» — это своеобразное литературное расследование, в котором читатели участвует вместе с автором.
Книга известного английского писателя Г. Дж. Уэллса является, по сути, уникальным проектом: она читается как роман, но роман, дающий обобщенный обзор всемирной истории, без усложнений и спорных вопросов.