Стивен Кинг идёт в кино - [7]

Майк Энслин осознал, что такая идея, пусть и не сформулированная, безусловно, присутствовала на страницах его новых «Десяти ночей». И раздражение в голосе Олина (должно быть, так же раздраженно ученый разговаривал бы с туземцем, размахивающим гадальной доской) не добавило Майку спокойствия.

— В гостиничном бизнесе есть суеверия и традиции, мистер Энслин, но мы не позволяем им мешать делам. Когда я только начинал работать, на Среднем Западе еще говорили: «Когда скотоводы в городе, пустующих номеров нет». Если номер освобождается, мы его тут же заполняем. Единственное исключение, которое я сделал из этого правила, и наш разговор — единственный на эту тему, номер 1408, на тринадцатом этаже, сумма цифр на двери которого равняется тринадцати.

Олин пристально смотрел на Майка Энслина.

— В этом номере случались не только самоубийства — инсульты, инфаркты и эпилептические припадки. Один мужчина, остановившийся в нем, это случилось в 1973 году, утонул в тарелке супа. Вы скажете, что такого просто не может быть, но я разговаривал с человеком, работавшим тогда в службе безопасности отеля и видевшим свидетельство о смерти. Неведомая сила, обитающая в номере, вроде бы слабеет к полудню, в расчетный час, когда обычно сменяется постоялец, и однако я знаю нескольких горничных, прибиравшихся в номере, теперь страдающих от сердечных болезней, энфиземы, диабета. Три года назад на этаже забарахлила система отопления, и мистеру Нилу, тогда главному инженеру отеля, пришлось зайти в несколько номеров, чтобы проверить отопительные приборы, в том числе и в 1408-м. Он прекрасно себя чувствовал и в самом номере, и потом, но на следующий день умер от массивного кровоизлияния в мозг.

— Совпадение, — отмахнулся Майк. Но ему пришлось признать, что Олин — мастер своего дела. Будь он вожатым летнего лагеря, до того бы перепугал детей, что после первого круга историй о призраках у лагерного костра девяносто процентов запросилось бы домой.

— Совпадение, — повторил Олин тихим голосом, с ноткой сожаления к собеседнику. Протянул старомодный ключ, соединенный кольцом с не менее старомодной латунной пластиной. — У вас с сердцем все в порядке, мистер Энслин? С давлением, с нервами?

Майк обнаружил, что ему потребовалось приложить немало усилий, чтобы поднять руку… но стоило заставить ее двигаться, все пошло как по маслу. И когда брал ключ, пальцы его, насколько он мог судить, совершенно не дрожали.

— Претензий нет. — Майк зажал в кулаке латунную пластину. — А кроме того, на мне счастливая гавайская рубашка. Зря, что ли, я ее надевал.

Олин настоял на том, чтобы проводить Майка на четырнадцатый этаж, впрочем, тот особо не возражал. Ему хотелось понаблюдать за трансформацией мистера Олина, когда они покинули бы его уютный кабинет и зашагали по коридору к лифтам, хотелось увидеть, как он вновь превратится в несчастного менеджера отеля, бедолагу, попавшего в писательские когти.

Мужчина в смокинге — Майк догадался, что это управляющий ресторана или метрдотель — остановил их, протянул Олину несколько листков, что-то прошептал на французском. Олин ответил также шепотом, на том же языке, кивнул, быстро расписался на каждом из листков. В баре пианист играл «Осень в Нью-Йорке». С такого расстояния звук долетал до них эхом, словно музыка, которую слышишь во сне.

Мужчина в смокинге со словами «Merci bien»[4] повернулся и пошел по своим делам. Олин вновь попросил разрешения донести до номера маленький чемоданчик, и Майк опять ответил отказом. В лифте взгляд Майка, как магнитом, притянуло к тройному ряду кнопок. На каждой кнопке — цифры, все, как положено, и надо приглядеться повнимательнее, чтобы заметить, что за кнопкой 12 следует кнопка 14. «Словно, — думал Майк, — они лишили промежуточное число права на существование, убрав его с панели управления лифтом. Глупость… и, однако, правота на стороне Олина. Такое можно увидеть в отелях по всему миру».

— Мистер Олин, — нарушил затянувшуюся паузу Майк, когда кабина пошла вверх. — Мне любопытно. Почему вы не поселили в 1408-м фиктивного постояльца, если уж этот номер так вас пугает? Или другой вариант, почему вы не записали этот номер на себя?

— Полагаю, боялся, что меня обвинят в мошенничестве если не сотрудники официальных органов и активисты организаций, защищающих гражданские права (поверьте, менеджеры отелей вздрагивают при упоминании о законах, обеспечивающих гражданские права, совсем как ваши читатели, которым ночью слышится звон цепей), то мои боссы, как только до них дошла бы такая информация. Если я не смог убедить вас держаться подальше от номера 1408, сомневаюсь, что мне бы удалось достичь лучших результатов, убеждая совет директоров «Стэнли корпорейшн» в правомерности своего решения никого не селить в этот номер из-за страха перед призраками, из-за которых заезжий коммивояжер выпрыгнул из окна и разбился в лепешку об асфальт Шестьдесят первой улицы.

Майк нашел, что последняя тирада мистера Олина встревожила его больше всего. «Потому что он уже не пытается меня отговаривать, — подумал он. — Убедительность, достойная наилучшего коммивояжера, которой обладали его слова в кабинете, может, благодаря особой ауре, создаваемой персидским ковром, здесь исчезла. Компетентность осталась, да, это чувствовалось в его манере, когда он подписывал бумаги, а вот умение убеждать — нет. Исчезла вместе с личным магнетизмом. Как только они вышли из кабинета. Но он верит, что в 1408-м кто-то или что-то есть. Верит безо всяких на то сомнений».