Стишок о неизвестном Ефрейторе - [3]
– Верховное командование сейчас решает, как наиболее адекватно реагировать на происходящее. Заставе после завтрака перейти на боевую готовность. Разойдись!
Строй постоял секунду, впитывая последние капли, а потом сломался и развалился на отдельные бурлящие кучки.
Лещенко осторожно выкатил беломорину из полуполной пачки и застыл посреди плаца одиноким пограничным столбиком, вместе с папироской пережевывая информацию.
Тело отшатнулось от небольшого газового факела, а потом привычно ткнуло папироской в его основание и заглотнуло едкий дым. Пыхнув ноздрями как бэтр выхлопными трубами, ефрейтор Лещенко воткнул ожидающий взор в рядового Гольцова. Когда Гольцов давал прикурить, это значило, что сейчас он будет чего-то просить.
– Товарищ ефрейтор, разрешите вне устава… – ласково проканючил Гольцов. Лещенко с секунду смотрел на грязно зеленые глазки, взгляд которых быстро скакал с пряжки на подбородок, и вяло буркнул:
– Валяй.
– Я тут с братками потарахтел, и в общем, мы так сообразили: если азера на нас попрут, то надо свинтить отседова… подале, да и не пустыми. А ты как думаешь?
Лещенко пожевал папироску, неспешно оглядывая заставу и бескрайние просторы родины за ее забором и пошевелил картинками памяти. Гольцов перемялся с ноги на ногу и полез за сигареткой – Лещенко мог обсасывать вопросы по полчаса, но на памяти заставы за месяц срока не разу не выдал неправильного ответа.
Взрыхлив короткий ежик разных с проседью волос, Лещенко прикинул, далеко ли до завтрака и ненавязчиво, серенько промямлил:
– Ну если винтить – то прям счас. Когда попрут – свои из второй линии обосруться и будут лупить по всему, что движется. Да и застава – как арбуз на блюдечке – ВТОкнуть самое оно. А азера, если еще не гикнулись, помнят, наверное, Брестскую крепость и бабахнут – пепла не останется.
Гольцов скривился и спросил:
– А че за крепость?
Лещенко вдохнул, раздуваясь воздушным шариком, выдохнул, шипя перебитым шлангом шиноподкачки.
– Это во вторую мировую погранцы послали все, заперлись в большом ДОТе и месяц морально трахали все немецкое командование.
Гольцов медленно кивнул, и задумчиво опустил глаза, а Лещенко побрел к столовой, усмехаясь тому, что послать все и трахнуть морально для советского солдата всегда будет понятней, чем подвиг во имя родины-такой-то-матери.
***
Тело рядового Семечкина уныло ковырялось в горке каши, испуганно прижавшейся к краешку необъятных просторов тарелки. Сбоку на скамью рухнуло тело комода и его голодный рык смыл Семечкина с надежного берега мыслей в бурный океан реальности. Комода Лещенко Семечкин зауважал после двухчасовой исключительно информационной лекции о действии наркотиков, а так же после демонстрации, что в отделении руками и ногами он машет лучше всех, и поэтому махать теперь будет только он.
Семечкин решительно размазал по тарелке свою порцию и повернувшись к комоду, осторожно прошептал:
– Товарищ ефрейтор…
Лещенко, не отрываясь от жевания, заглянул к Семечкину в тарелку, затем удивлено глянул на него, потом кивнул на его тарелку и проглотив, спросил:
– Ты че не ешь?
– Да вот все думаю… это война, да?
– Для тебя война будет, если ты через две минуты не съешь свой завтрак.
Семечкин послушно сгреб кашу на исходную позицию и черпанул ложкой.
– А это еще не война, а очередной прикол от Щасотдамася Хуснейма. Я вот все жду, когда же он на нас выпендриться, чтобы мы ему выпендрюльник оторвали.
– Все шутите… – Семечкин уныло поглощал безвкусную кашу. – а меня мама дома ждет.
– Так давай я тебе ногу отстрелю, и поедешь домой. А там, глядишь, и мы с арабами придем. Во класно будет! Мы с арабами перестреливаться будем, а мама нам будет суп варить… хотя нет, я лучше сразу арабам сдамся, а то тебе супа не достанется… а хотя стоп, тогда же арабы к тебе домой придут и съедят весь суп… блин, че делать-то?
Скорчив задумчивую рожу, Лещенко вылез из-за стола, и пошел за чаем, оставив поугрюмевшего Семечкина доедать завтрак. Зачерпнув кружку чифиря Лещенко нашел среди обшарпанных грязных столов жердь тела рядового Ветрова и побрел к ней. Плавно посадив тело рядом с телом Ветрова, Лещенко обнял кружку ладонями и глотнул обжигающего горького чаю. Выплюнув пару веточек, Лещенко посмотрел в низкий грязный потолок и спросил:
– Ветров, что делать будешь, если это – Эль-Джихад?
Ветров высвободил часть сознания из потоков Нирваны, посмотрел на что-то далекое за головой Лещенко и тускло ответил:
– Ничего. Великое божественное начало приведет меня туда, где я должен быть и сделает тем, чем я должен быть.
– А если оно захочет, чтобы ты расстрелял заставу? – Лещенко, не отрываясь от пустых глаз Ветрова, глотнул чаю.
– Никому не дано изведать свою карму…
Ветров перевел взор в пустоту перед собой и ускользнул от Лещенко в потоки высокого. Лещенко отвернулся к той же пустоте и глотнул чая, заливая в эту пустоту горечь чифиря вместе с горечью бессилия. Он посмотрел на столы, стулья и несколько десятков тел, автоматически поглощающих еду и готовых по первому окрику испуганно оторваться от тарелок и побежать. Кто-то – просто спасаться, а кто-то – сначала хапнуть, чтобы от спасения был навар. Очень захотелось что-нибудь сделать. Это желание, вылетев как ПТУРС из-за угла, прошибло тоску, и кумулятивной струей подожгло что-то внутри.
Это могло бы стать началом романа. Если бы он не был так привычен к дисциплине, а она не была бы так непривычна к войне.
Встречаються как-то посреди зоны чрезвычайного проишествия на секретном объёкте генерал с дивизией десанта, усиленный танками и вертолётами, и некий куратор...
Можно написать так: У них было время подготовиться к эвакуации с гибнущего корабля. Но… Можно так: Он бы очень странным — и его притягивало ко всем странностям, которые нашлись на второй планете его пути. И так: с ним никто не пытался по хорошему — все пытались по нормальному. Не получалось… Или даже процитировать краткое описание сюжета: «— А ты уже во владельцы пол-царства собрался? То-то я гляжу, ты так напрягался, добывая себе топор-кладенец и арбалет-самобой. — Ага. Осталось только получить координаты пещеры, в которой живёт дракон, охраняющий пенис-самотрах — и полцарства с принцессой в нагрузку — моё».
Можно написать так: вырвавшись из рамок привычного, он ушел искать себя. Можно так: он был странный человек. Ему НЕ хотелось снять девушку, словить дозу наркоты, подраться, а потом собрать пацанов и сходить на разборки. Но у него это получилось, причём глобально... И так: Его попытались сделать главным. Поплатились. Или даже процитировать краткое описание... нет, сюжета тут мало, так что просто процитировать: «– Ни хрена себе подстряли! – хрипло вдавила моя глотка. Выдавила с трудом. Тело было обезвожено. Дрожащей неуверенной рукой я снял с седла бурдюк и присосался.
ЭТО ИЛИ ОЧЕНЬ СМЕШНОЙ ИЛИ ОЧЕНЬ СТРАШНЫЙ И ГАДКИЙ ТЕКСТ!!! (Завистит от читателя). Узять типа абычнаго панка-падонка и забрать с ацталой дикой планеты Земля (в працессе общего скрытного рекрутинга в Дипатамент Невступив... то есть Неприсаеденёных Планет). Натаскать. Обучить. Нарваться. Сослать на планету, заселённую в приснопамятные времена бывшими соплеменниками. Получиться трудноописуемый... (Основные события начинаються с того, что герой курит и смотрит, как на него устраивают засаду). / Текст рекомендован в качестве учебного пособия по изучению психологии падонков.
Амарталис родился в XIV веке в Европе, где царила чума и охота на ведьм, его родителей унесла черная смерть, но его самого болезнь почему-то не брала, чем и заинтересовалась Инквизиция, обвинив его в дьяволопоклонстве и попытавшись казнить. Несколько десятков раз. Прошло почти более двадцати семи веков, Амарталис бороздит просторы Вселенной, выполняя грязную работу в качестве наемника и наживая врагов, которые умирают либо от его руки, либо от старости. Один из старых врагов оказался живее, чем считалось, и решил отомстить во что бы то ни стало, но зная, что его противник неуязвим, он продумывает хитроумные план, натравив на него всю Вселенную.
Человечество – самая могущественная цивилизация Галактики. Она не только освоила отдаленные планеты, но и охотно помогает отсталым «братьям по разуму». Особенно привечают на Земле аборигенов с планеты Медея, на 99 процентов идентичных людям. Медианцы умеют понравиться, понравиться до такой степени, что Совет Земной Федерации принял специальный закон, разрешающий инопланетным дикарям охотиться в наших лесах и саваннах. Вот только никому не пришло в голову уточнить, что люди тоже могут стать дичью. Глава Карантинного Комитета, оперативный позывной Лорд, контролирующего пребывание инопланетян на Земле, вынужден пойти на чрезвычайные меры, чтобы остановить самое страшное вторжение в истории человечества…
Став инвалидом после трагического случая на учениях, военный лётчик Алан Тарханов решает принять участие в игре, где он сможет вернуться к любимому делу, освоить большое количество летательных аппаратов. Да вот только летать ему придётся в суровых арктических условиях, когда бушуют вьюги и метели, трещат морозы и воют штормовые ветра, и, кроме того, отражать нападения бандитов. И все это так подозрительно похоже на реальный сценарий нового ледникового периода. Как выжить в таких условиях, не сломаться и спасти Землю?
«Иду я по полю, а на меня из-за угла танк выворачивает!» Смешно? А если правда? А если за таким поворотом целый мир с танками и тиграми? Мир не отличимый от нашего, тень нашего мира на мироздания, перепутье миров, мировая свалка. А если в такой мир случайно завернет простая медсестра Маша? А если обратно вывернуть не получится?
Научно-популярная военно-патриотическая танково-линкорная фантазия.Из журнала «Смена» № 13, 1924 г.Фотографии PHOTO-NEWS.
Что если на похожей на Землю планете будут сосуществовать две расы людей кардинально отличающиеся по продолжительности жизни, как, например, люди и эльфы у Толкиена? Очевидно, что образ жизни, мысли и цели у этих рас также будут различными. Почти наверняка долгожители станут использовать «экологичные» и «безотходные» технологии (возможно магию), а технический прогресс, стремительно меняющий привычную среду обитания и характерный для общества «обычных» людей, вероятно, будет совершенно неприемлем с точки зрения их более «живучих» и дальновидных соседей.