Стишки и в шутку и всерьез - [26]

* * *

Звездопады и свечи

Полыхнули в стишке.

Распахнулося небо

Среди танцев вообще.

* * *

Камень-камень-камень

Смотрит-смотрит косо.

Те-те-рев, шагая,

Лакомится просом.

В м-м-глу руины

Ж-ж-ждут впустую.

Маятник старинный

Спит в углу вглу-х…ю.

* * *

Сижу я в неглиже на подоконнике.

Кудрявлю стих. Вокруг снуют поклонники.

Мне ни к чему ни трусики, ни треники.

Не баба я и не варю вареники.

* * *

Откусивши от крайней плоти,

Звук родной на губах раздался.

Словно выстрел из подворотни,

Недоклеванным стих остался.

* * *

Маруся заплачет, прочтя этот стих.

К нам Гитлер с Батыем вернулся!

Икотою суффиксов символа чих

На русский язык замахнулся.

* * *

Да, в Вас умерла Цветаева,

Погибла Анна Ахматова,

Пропала совсем Ахмадулина.

Страдалица! Кто ж виноватая!?

* * *

В голове пустота с перепоя.

Крыша сорвана мантрой в ночи.

И, стегая коней под собою,

Средь рыдающих луж мы молчим.

* * *

Я тебя размалюю красками,

Среди радуг малюя радугу.

А из кисточек возьму кисточку.

Застрелю тебя – глазом наглухо.

* * *

Поёт в колесах смутный перестук.

Поэт гундит про «вечную весну».

Заветной лирой Пушкина, мой друг,

Не надо портить стих и тишину.

* * *

Рухнул под мачо диванчик ужасно скрипучий.

Грохнулись оба они на меня нежеланно.

Всё бы могло тут окончиться чуточку лучше,

Если бы сексом мы занялись в кухне иль ванной.

* * *

Бутафорию чувств лучше жечь не в огне,

А горниле плавильной для стали,

Средь непознанных игр рикошетом во мгле,

Чтобы птицы назад прилетали.

* * *

Шипело стадо и бросалось грязью

В свою паршивую, но гордую овцу.

Баран резвился перед коновязью.

Слеза овцы стекала по лицу.

* * *

Закричала вечность скорбно в декабре.

Крикнувши, залаял пламень в серебре.

Гордо поскользнувшись, забывав в искре,

Раздиралась вечность прям на Сти-хере.

* * *

Рунет преумножен. И вспомнен предстатель.

И, горние строчки могуче открыв,

Прославился гимна поэт и создатель,

Свой пыл на Рунете, как в битве, сложив.

* * *

Освежевались, взопрели строчки.

Бегом от них бегунки сбежали.

Чем меньше смысла в дырявой бочке,

Тем больше видится содержание.

* * *

Налепил нелепый лепарь

Много масок среди грима.

В горле тень его застряла,

Языка лишившись мигом.

* * *

Стучат часы по сердцу льдом.

В бокале льдинки. За окном

Плеснула льдинка. Я не пьян!

Но почему ж в стихах туман?

* * *

Протяни мне свою ладошку.

Я прославлю ее нетленкой.

Пропадет почему-то голос,

Коль увижу твои коленки.

* * *

Снова осень накрылась багрянцем,

Птицы к югу привычно летят,

Небо в тучах, природа в убранстве…

А поэты, как прежде, в слезах!

* * *

Растворилась она синей птицей

Под лучом золотистым в судьбе.

Он сказал: «Чтобы так раствориться

И на крыльях ресниц поселиться,

Надо крылья отрезать себе».

* * *

Я любовь дарил царевне,

Я ее вообще любил.

И стихи дарил, поверьте.

Всё потратил – разозлил.

* * *

Прибежал Колобок, хотя был он без ног,

Ариаднина нить оборвалась.

А над нитью висит хала-хупный крючок.

Шелкопряд молью съеден. Вот жалость!

* * *

Как умирают стихи при рождении?

Они ведь жданные и желаются!

Да очень просто: когда бредом стихоплетения

Тени дерев и слезинки трав среди птенчиков завиваются.

* * *

Яки перышко белое

Я мелю всяку-всячину

Про траву во дворе

И дрова во дворцах.

Я кружусь, словно лист,

Над Москвою и Гатчиной.

И ругнулся читатель

Безмолвно, в сердцах.

* * *

Она работала уборщицей.

Махала тряпкой у дверей…

И олигарх из сливок общества

Женился сразу же на ней.

* * *

Вот тянутся-тянутся будни,

Уныло звучит «баю-баю».

Совсем, ну совсем трехэтажный,

Стишок улетел баттерфляем.

* * *

Что минуло – минуло,

Что быть должно – то будет.

Вот так-то стало быть!

А что угодно с чем угодно

Морокой в морок угодит!

* * *

Чертовщиной свечка скачет.

Бесу чёрт кричит: «Скачи»!

Хоть вино чего-то шепчет,

Жги свечу, поэт, молчи!

* * *

Когда нам нерв терзает душу,

То это значит: хватить пить!

И Бог поможет. Только нужно

Свой стих не слишком волочить.

* * *

Константная спектральность обожанья

Изнежила любовь янтарным взглядом.

Контральто обнаженного лобзанья

Шла босиком в насыщенность желанья.

* * *

Засветилась Россия, в предзимье катясь.

Харчевала в стране сатанинская власть.

В бане – кровь. Океаны упали в моря.

Отдыхает Господь прям в конце октября.

И пылает Луна. У-ух! Харизму, видать,

Не успел В. И. Ленин врагам распродать.

Изобилье ушло в космодромную пыль.

Коммунизм помаячил. Такая вот быль.

И взъярилась Россия по чьей-то вине.

И продали её наяву, не во сне.

И подвёл свой итог наш российский пиит.

Он такой не один. Он теперь знаменит.

* * *

Среди ветров лишь ветер гоняет листву.

В листопаде плащи, как дожди.

Хороводит дождем листопад на мосту.

Ты ж пришла, осень. Больше не жди.

Грусна осень, ох грусна! – без буковки «т».

Как хорош родной русский язык!

Уж не та я. Но осень в моем букваре

Резво лепится в вянущий стих.

* * *

Желтизною осенней листья желтой печали

Снова осенью желтой, ну, уж замордовали!

* * *

Одиноки в России поэты,

Как прыщи на заду за грехи.

Сочиняют в кровати сонеты,

Проституткам читают стихи.

Ну а чем же еще им заняться,

Подгоняемым взмахом ресниц?

Без любимой – любовью заняться?

Или – сгинуть средь рифм и страниц?

* * *

Наливай! Давай с тобой напьёмся

До потери чувств, как до весны!

Женский гнев под утро рассосётся,

Снова будем мы с тобой на «ты».

* * *

А какая ж слаще хренотень?