Стингер - [35]

— К твоему сведению, ты красавица. Маленький красивый Лютик, — я улыбнулся ей, а она улыбнулась мне в ответ.

— А ты прекрасная гиена в пустыне, — поддразнила она в ответ.

— В свое время я слышал множество комплиментов, но этот, пожалуй, самый лучший, — засмеялся я.

Она улыбнулась и замолчала на несколько секунд, а потом тихонько сказала:

— Расскажи мне о своем первом разе.

Я убрал руки за голову и уставился в потолок, изображая мечтательный вид.

— Сандра Дениэлз. Нам было по пятнадцать. И она мне нравилась, даже очень. Мы провели вместе потрясающий день у меня в квартире, — я усмехнулся Грейс и наклонил голову. — А на следующее утро, когда я подошел к ее шкафчику с ее любимым пончиком, услышал, как она рассказывала своей подруге, что избавилась от своей девственности и теперь готова встречаться с кем-то более подходящим для серьезных отношений, а не только для секса. Я был раздавлен.

Я усмехнулся Грейс, но это она сейчас выглядела раздавленной.

— Карсон…

— О, нет, нет, нет, не надо. Мне было пятнадцать, Лютик, и я пережил это. Слово скаута, — и с этими словами я поднял два пальца вверх, как это делают скауты.

Она даже не улыбнулась, а вместо этого взглянула на меня и тут же отвела взгляд. А когда она все-таки снова на меня посмотрела, в ее глазах застыло сожаление.

— Это же в точности мой дурацкий план, да? — выдохнула она. — Это ужасно. Я ужасна.

— Ого, подожди. Я рассказал тебе эту историю не для того, чтобы сравнить тебя с ней. Клянусь. Ты задала вопрос, и я выдал всё, как на духу. Я же сказал, нам было по пятнадцать. Это другое.

Она кивнула, но всё еще оставалась тихой и спокойной, с хмурым выражением лица.

— Карсон, я хочу, чтобы ты кое-что знал. Знаю, наше маленькое «выходное соглашение» началось именно так, но я больше не считаю тебя «парнем номер два» и никогда не буду. Ты значишь для меня гораздо больше. Для меня — ты моя особенная пустынная гиена, — она попыталась улыбнуться, но это было больше похоже на гримасу.

Она была слишком строга к себе, ведь мы оба составили это соглашение. Ей не за что себя винить, на мой взгляд.

Я улыбнулся и поцеловал ее в лоб.

— Знаешь, вот что я тебе скажу, — наконец, ответил я. — Я очень рад, что эта кровать такая удобная и большая, потому что если ты вдруг свалишься с нее среди ночи, у меня не возникнет проблем с тем, чтобы затащить тебя обратно. Никогда не отпускать, детка.

Она наградила меня искренней улыбкой, и я увидел, как она расслабилась. А потом она опустила руку и пощекотала меня.

Я рассмеялся, повернулся и защекотал ее в ответ. Она завизжала, и мы начали бороться до тех пор, пока я не заглянул ей в глаза и не увидел, что она снова завелась. Также как я. Бл*дь, мой Лютик меня точно скоро прикончит.

Я наклонился и целовал ее до тех пор, пока мы оба тяжело не задышали. По моим венам снова побежала похоть и страсть, а член затвердел.

Я убрал волосы с ее лица и заглянул в эти ясные голубые глаза, а потом дотронулся носом ее носика и мои губы снова нашли ее.

Я опустил руку между ее ног, чтобы убедиться, что она готова принять меня, и, только почувствовав влажность, застонал.

Я наклонил голову, облизал ее соски, втянул один из них в рот и потянул его, Грейс в ответ начала вертеть бедрами и тянуть меня за волосы. Я всегда знал, что делать в спальне, но Господи Боже, как так получилось, что она не испытала ни одного оргазма с тем придурком прежде? Она такая чертовски отзывчивая, такая совершенная. Он, должно быть, самый неумелый неудачник на планете. Я постарался как можно быстрее избавиться от мыслей о нем. В этой постели не будет никого, кроме меня и ее.

Я потянулся к тумбочке, взял презерватив и раскатал его, ее глаза немного расширились, как только она обхватила мою напряженную эрекцию. Наши взгляды встретились, и между нами что-то произошло, что-то интенсивное, но нежное. Я понятия не имел, что это было, и на тот момент не смог это проанализировать.

Я взял член в руку и направил его в нее, проникая в ее тесную шелковистую киску, ни разу не отрывая от нее глаз.

— Грейс, — выдохнул я и начал двигаться внутри нее.

Я выбрал нужный угол проникновения, чтобы при каждом толчке касаться ее чувствительной точки на внутренней стенке влагалища. Застонав, она закрыла глаза и обвила меня ногами.

Я потянулся к ней и глубоко поцеловал, овладевая ею своим ртом и членом одновременно, чувствуя, как что-то мощное зарождается в груди. Я опустился к ее шее, покусывая и целуя ее мягкую кожу, на что Грейс застонала.

— Мммм… так хорошо, Карсон, — выдохнула она.

Мне нравилось доставлять ей удовольствие, слышать, как она зовет меня по имени, видеть ее нежный взгляд, пока я был сверху.

Я входил в нее медленно и глубоко, не ускоряя темп, стараясь продлить всё это.

— Карсон, я хочу… — застонала она.

— Что, Грейс? Что ты хочешь? — выдавил я.

— Всё. Я хочу всё, — задыхаясь, проговорила она. — Всё, что ты мне дашь.

Я оторвался от ее шеи, и когда наши взгляды встретились, ее глаза распахнулись и практически впились в мои. Я не хотел отворачиваться, я просто потерялся в ее глазах, потерялся в ней.

Как только я ускорился, по моим яйцам растеклось тепло, а по животу прокатилась волна наслаждения. Я опустил руку между нашими телами прямо к ее пульсирующему комочку нервов, вызывая тем самым долгий стон. Этот стон пронзил мое тело, направился к основанию позвоночника, и я почувствовал первые покалывания, предвещающие оргазм. Она — моя погибель в таком смысле, о котором мне даже думать не хочется.