Стинг. Сломанная музыка. Автобиография - [30]

Мать по-прежнему уезжает в неизвестном направлении по четвергам, предположительно к Нэнси, и никто ничего не говорит по этому поводу. Стены нашего дома слишком тонкие, чтобы устраивать скандалы. Мы словно семья, вступившая в орден католических монахов и замуровавшая себя в собственном молчании. Не думаю, что я – хороший старший брат. Уверен, что мои брат и сестра также мало что понимают в сложившейся ситуации, но когда я нахожусь дома, то чувствую себя эмоционально пустым. Я их очень люблю, и они, как мне кажется, любят меня, но я не проявляю никакого интереса к их жизни и не рискую демонстрировать какие-либо чувства. Они наверняка считают, что я – сухарь или холодный и бесчувственный, как рыба. Я понятия не имею, что они знают и как много готовы терпеть. Мы с братом делим спальню, из которой видно море. Однако, чтобы его увидеть, нужно забраться на шкаф и посмотреть за крыши соседних домов, и где-то вдалеке будет виднеться серая полоска Северного моря. Я стараюсь как можно меньше бывать дома, целыми днями бродя по пляжам от Тайнмута до Уитли-Бей и погружаясь в свои мысли.

Все чаще вечера я начинаю проводить в Молодежной христианской организации (прим. пер.: YMCA, англ. Young Men’s Christian Association – Юношеская христианская ассоциация) Уитли-Бей и знакомлюсь с двумя братьями, Кеном и Питом Бригхам. Кен, как и я, учится в средней классической школе в Ньюкасле. Он хороший музыкант и играет на пианино и гитаре. Пит на несколько лет старше нас, учится на повара и играет на басу. Он сам сделал свой бас. Это функциональный и пригодный к делу инструмент, при этом не страшный на вид. Пит объясняет мне электронные тайны ординарной намотки звукоснимателя, математику длины звукоряда и расстояний между ладами на грифе. Это – мое первое знакомство с басом. До этого я не особо интересовался этим инструментом, считая, что хочу играть на соло-гитаре, потому что в состоянии неплохо имитировать игру Хендрикса. Эту способность я регулярно демонстрирую молодым музыкантам, собирающимся почти каждый вечер в музыкальной комнате Молодежной христианской организации. Да, я тот самый чувак, который умеет играть Purple Haze и показывает это при каждом удобном случае. Вот так постепенно начинает складываться моя репутация. Как играть рифф из этой песни Хендрикса, я показываю не меньше чем половине ребят, которые появляются в МХО.

Один из них – Кит Галлахер, который позже будет свидетелем на моей свадьбе, а затем я – на его. Кит станет моим другом на всю жизнь, а также одним из тех, кто поддержит мои музыкальные начинания на самой ранней стадии. Именно благодаря его энтузиазму я постепенно начну верить в то, что могу стать хорошим музыкантом, и в то, что моя мечта может стать реальностью.

Кит – человек практического склада характера. Он проходил практику в инженерной компании в Ньюкасле и теперь учится в вечерней школе. У него хватит сил и терпения получить хорошее образование, диплом и в конце концов стать ведущим инженером-консультантом. Мой путь к успеху будет более сложным, чем у него, но уже на ранней стадии знакомства мы понимаем, что у нас много общего. Как минимум желание убежать из наглухо закрытого мира наших родителей. Мы гуляем вдоль моря, разговариваем и мечтаем иногда до самого раннего утра. Кит был первым человеком, которому я сыграл свои первые песни. Возможно, первые написанные мной песни оказались не самого лучшего качества, но он поддерживает меня и говорит, чтобы я продолжал. (Не так давно он напомнил мне, что одна из моих самых первых песен была написана про цветок в пустыне. Я уже совершенно позабыл об этой композиции и спустя тридцать пять лет записал песню Desert Rose, которая разошлась тиражом более миллиона экземпляров. Даже сейчас мне кажется удивительным, что такая личная вещь, как песня, может стать общественным достоянием, но, быть может, единственное, что для этого нужно, – это поддержка другого человека, который советует тебе не сдаваться, а продолжать писать.)

Если Кит стал моим Свенгали [персонаж романа Джорджа Дюморье «Трильби»], то младший из братьев Бригхам, Кен, – моим учителем. Вместе мы разучиваем разные песни, например The Stumble и Hide Away Фредди Кинга, и играем их бесконечное количество раз, до посинения. Пит играет на басу, мы с Кеном – на соло-гитарах. Нам нравится блюз. Мы смотрим выступления Питера Грина (Fleetwood Mac), Стэна Уэбба (Chicken Shack) и Джона Мейолла (Bluesbreakers). Мы мечтаем, что рано или поздно станем блюзовыми музыкантами. Если мы не репетируем в МХО, то играем в спальне Кена, живущего на чердаке старого викторианского здания на берегу моря. Однажды вечером у Пита было запланировано свидание и он не мог играть с нами. Тогда я вызвался сыграть на басу вместо него, а Кен взял в руки соло-гитару.

Вначале мне было дико непривычно. Басовая гитара чувствуется в руках как-то странно, потому что я привык к обычной, которая меньше размером, у нее куда короче гриф. Бас – инструмент массивный и лежит в руке как ружье. Во всем его внешнем виде проглядывает тихая красота. Бас – основа гармонии, базис, на котором строится композиция. Когда мы играли вместе с Кеном, я понял, что все сыгранное им в плане гармонии определялось нотами на басу. Если нам требовалось сыграть верхние части тона «до», то у него получался аккорд «до» только тогда, когда я играл его на басу. Постепенно у меня в голове начал зарождаться план. Весьма туманный, но тем не менее план. Я стал прозревать, что бас, пусть и не самый привлекающий к себе инструмент, может подойти мне по складу характера, весьма сдержанного и закрытого. И подойти едва ли не больше, чем гитара. Я буду стремиться к тихому героизму, буду таким же стоиком и приземленным человеком, как мой отец. У меня будут самые незатейливые и скрытые, но вполне реальные амбиции, и для достижения своих целей я буду настойчиво трудиться с нуля. Я подавлю желание блистать, я буду действовать постепенно, но настойчиво, так как подозреваю, что мне предстоит долгое путешествие.