Стинг. Сломанная музыка. Автобиография - [101]

Я присаживаюсь, и начинаются обычные игры и хороводы. Тебя внимательно осматривают: как ты одет, как держишься, как выглядит твое лицо в разных ракурсах. Я все это знаю и спокойно выдерживаю оценивающие взгляды, гляжу на них, иронично скривив угол рта, но мои глаза не выдают никаких чувств.

Режиссер видит торчащую из моего кармана книгу.

«Что читаешь?»

Он говорит с интонацией человека – выходца из среднего класса, чирикает как птичка, но в его произношении я улавливаю скрытые, очень незаметные нотки провинциального акцента, который, кстати говоря, похож на мой собственный, но не совсем из моих мест, а что-то очень близкое. Теперь я знаю про него больше, чем он про меня. Игра продолжается.

«Гессе, Герман Гессе», – отвечаю и передаю ему потрепанную книгу в мягкой обложке, словно это мой паспорт.

Он смотрит на обложку.

«Он много путешествовал, – говорит режиссер, переворачивая книгу и глядя на обратную сторону обложки. – В Гималаях несколько лет болтался. Ты читал его роман „Сиддхартха“?»

«Нет, а о чем он?»

Я произношу этот вопрос с легким северным акцентом уроженца Ньюкасла. Он узнает этот акцент, и мы уже знаем друг друга. Мы – словно два шпиона на задании во вражеской стране, снабженные поддельными документами и паспортами, которые сначала относятся друг к другу с недоверием, а потом начинают общаться на зашифрованном языке ссылки, объединяющей нас обоих. Вот сейчас мы начинаем общаться на равных.

«А, о двух путешественниках, оба по духовной линии, ищут смысл жизни. Мистическая вещь, – отвечает режиссер слегка иронично, я улыбаюсь, и он спрашивает: – Ведь ты из Ньюкасла?»

«Из Уолсенда», – поправляю я. Знаю, что, в отличие от коренных лондонцев, он точно поймет разницу. Уолсенд – жесткое место, местным людям палец в рот не клади, и там нет районов, в которых живут богачи. Я далеко улетел от родных мест и судьбы, уготованной мне моим социальным классом, происхождением и воспитанием. И в этом смысле мы с ним очень похожи.

Режиссер рассказывает мне, как путешествовал в Индии и Непале. Мы говорим о книгах и музыке. Мы вообще не обсуждаем картину, которую он будет снимать, и в конце разговора пожимаем друг другу руки, даже не упомянув о кастинге на роль и о том, что каждый из нас должен принять решение о профессиональной карьере. Мы соблюли все правила встречи шпионов.

Я знаю, что в рамках кастинга они отсмотрят полгорода, но при этом уверен, что роль достанется именно мне. На следующий день звонит Пипа с сообщением о том, что я получил роль, и я делаю вид, что меня совершенно не удивила эта новость. Я начинаю загоняться, как Фрэнсис будет реагировать на то, что я захожу на ее территорию. Очень осторожно сообщаю ей, что получил роль. Жена неизменно поддерживала мои устремления в музыке, но я пока не понимаю, как она отнесется к тому, что я начинаю играть в серьезном кино. Пипа – ее подруга и агент. Сниматься в рекламе – это одна история, но в большом кино – совсем другая. Однако, когда я рассказываю ей обо всем, Фрэнсис рада за меня, и в душе я доволен тем, как красиво все вышло.

Единственное, что меня тогда волнует, так это то, чтобы график съемок не помешал гастролям в США. На тот момент Иэн уже запланировал ряд выступлений на Восточном побережье. Он нашел промоутеров и владельцев заведений, которым было бы интересно рискнуть и принять английскую группу, гастролирующую без поддержки лейбла. «Входняк» в клубы будет лишь покрывать наши расходы, но не даст возможности заработать. Нам никто не выдаст ключей от Нью-Йорка и не расстелет красную ковровую дорожку для торжественной встречи, но мы вполне довольны тем, что нам дают шанс, а как мы будем его использовать и что из этого получится, зависит уже от нас самих. Так или иначе, сперва я должен сняться в фильме.

Инертность лета сменяется лихорадочной активностью осени, постепенно переходящей в следующий год, во время которого суждено сбыться многим моим мечтам. Вот уже много месяцев я ходил по границе водоворота, который затягивает меня все сильнее и сильнее, словно черная дыра. Я не испытываю ни чувства страха, ни отвращения. Именно этого я ждал и к этому стремился. Как доброволец накануне начала войны, я жажду крещения огнем, в котором надеюсь выжить. И это довольно опасное желание.

На гастроли в Америку мы едем в конце октября, а «Квадрофению» будут снимать в Брайтоне за месяц до этого. Героя, которого я играю, зовут Эйс, и в сценарии у него всего несколько реплик. Он – персонаж главным образом визуальный, но, надеюсь, может быть культовым. Этот персонаж практически не взаимодействует с другими героями картины. Это идеальная роль для человека, который не является актером. Мой персонаж будет на экране достаточно долго для того, чтобы произвести впечатление, но недостаточно долго для того, чтобы успеть его как-то омрачить.

График съемок нужно состыковать с графиком выступлений на радио и телевидении в преддверии выхода сначала нашего второго сингла I Can’t Stand Losing You, а потом и альбома Outlandos D’Amour. Мой день рождения в октябре будет запоминающимся событием.

В 6:30 утра я просыпаюсь в номере отеля в Брайтоне. На улице еще темно, и горячей воды оказывается недостаточно для того, чтобы принять душ. Я бреду вдоль побережья к месту съемок, с толкача заводя мотор организма горьким кофе из полистиролового стаканчика. Надеваю серый костюм моего героя, итальянские мокасины и серое кожаное пальто. Мне накладывают немного макияжа и занимаются прической – мои волосы выкрашены краской платинового цвета, – и ровно в восемь я уже на съемочной площадке. Если честно, немного волнуюсь, потому что сегодняшний график довольно плотный – в этот вечер я должен быть в Манчестере, то есть в четырехсот пятидесяти километрах отсюда. The Police выступают на The Old Grey Whistle Test – в то время самой популярной музыкальной телепрограмме.