Стихотворения - [2]
Русская поэзия «золотого века», одним из творцов которой стал Жуковский, не была поэзией только новаторской, но пользовалась и традиционными выразительными средствами. Это проявлялось, в частности, в актуальности для Жуковского (как и для Батюшкова и других его современников) жанровой системы, как таковой. При этом, разумеется, жанры его поэзии и их иерархия уже совсем не такие, какие были приняты в поэзии классицизма. Жуковский не писал героических поэм (но придавал первостепенное значение своим переводам классических эпосов). Старые жанры (ода, басня и др.) отодвинуты в творчестве Жуковского на периферию.
Элегия, песня-романс и дружеское послание — основные жанры поэзии Жуковского первого периода. На материале элегии Жуковский прежде всего разрабатывал русский поэтический язык. Элегия особенно привлекает его своей тематикой, уже закрепленной общеевропейской традицией: погружением во внутренний мир, мечтательным и — позднее — мистическим восприятием природы.
Шедевр ранней лирики Жуковского — элегия «Вечер» (1806), еще более совершенная, чем «Сельское кладбище». Обе они относятся к жанру медитативной элегии. Размышления (медитации) сосредоточены здесь вокруг личной темы. Воспоминания об утраченных друзьях, об уходящей молодости слиты с мечтательно-меланхолическим восприятием вечернего пейзажа. Язык Жуковского в «Вечере» сочетает поэтичность с непринужденностью.
Жуковский — первый русский поэт, сумевший не только воплотить в стихах реальные краски, звуки и запахи природы — все, что составляет ее «материальную» красоту, но наделить природу чувством и мыслью воспринимающего ее человека. Так построены, при всех своих различиях, элегии «Сельское кладбище», «Вечер», «Славянка».
Поэзия для Жуковского — непременно выражение подлинной жизни. Огромной его заслугой было новое понимание душевного мира человека. Он настолько расширил пределы внутренней жизни человека в поэзии, что в нее смогло войти как ее органическая часть то, что для поэтов прежней эпохи (в том числе Державина) оставалось вовне.
В понимании содержания душевной жизни Жуковский произвел подлинный переворот, понятый и оцененный не сразу. Так называемые «объективные» ценности играют в поэзии Жуковского большую роль. Это и сфера добра, морали, истины, и религия, и природа, и таинственная область «чудесного», и, более того, сфера общественного долга, гражданственности, патриотизма. Новое, расширенное представление о духовном мире выразилось в излюбленном Жуковским понятии и слове «душа». Оно выражает сложную целостность человеческого сознания.
Поэзия Жуковского расширила пределы «душевной жизни», включила в нее ценности, считавшиеся в XVIII веке атрибутами разума. Жуковский не только повысил значение внутреннего мира, как такового, но придал личный смысл тому, что представлялось в поэзии старого типа «внешним», «всеобщим». Для последующей русской лирики это имело решающее значение. После Жуковского в лирике все становится личным переживанием — не только любовь, дружба и т. п., но и политика, и религия, и философия, и само искусство. Патриотические чувства, в поэзии старого типа облекавшиеся в канонические формы оды — таковые во множестве сочинялись еще и во времена Жуковского, — предстают у него в новом выражении, как проявление «жизни души». Жуковский создал совершенно необычный, не-канонический тип гражданственного стихотворения.
Когда разразилась война 1812 года, поэт, как и все вокруг, был охвачен патриотическим порывом и, после обнародования в июле манифеста о составлении военных сил, решил записаться в ополчение.
В августе Жуковский поступил в московское ополчение в чине поручика. В день Бородинской битвы 26 августа (ст. ст.) он находился в резерве, позади главной армии, а затем был отрекомендован Кутузову для дежурства при ставке главнокомандующего армиями.
Отношение Жуковского к национально-освободительной борьбе выражало те же настроения, которыми были охвачены передовые круги русского общества. Но серьезного участия в военных действиях ему принять не пришлось. Осенью 1812 года он длительно болел и в начале 1813 года оставил военную службу. «Я… записался не для чина, не для креста… а потому, что в это время всякому должно было быть военным, даже и не имея охоты»[5].
Памятником патриотического воодушевления Жуковского и одним из наиболее ярких поэтических произведений об Отечественной войне 1812 года явилось стихотворение «Певец во стане русских воинов». «Певец…» прокладывал пути для новой, лишенной «одического парения» и риторического пафоса трактовки патриотической темы. Это произведение Жуковского занимает особое место в его творчестве.
Стиль стихотворения очень разнообразен; он включает и патетику оды, и сентиментально-элегические мотивы («Ах! мысль о той, кто все для нас, // Нам спутник неизменный…»), и даже мечтательную одухотворенность мотивов любви:
Именно это придало «Певцу…» огромное обаяние в глазах современников; патриотизм впервые явился здесь чувством «души». «Душа» для Жуковского не индивидуальна. Это то общее, что дано людям, что их сближает, а не разъединяет. Вяземский позднее подшучивал над поэтом за то, что он находит души и там, где они «никогда не водились» — в Аничковом дворце… Но тот же Вяземский горячо восхищался не только близкими, но и чуждыми ему по мысли произведениями Жуковского («Цвет завета» и др.).
