Стихотворения. Проза - [13]

Споры вокруг Эдгара По начались при его жизни. Не затихают они и до сих пор. Некоторые современники упрекали его за то, что его произведения не связаны непосредственно с «обычной жизнью», не носят «более светлый и счастливый характер», за то, что он не написал «книгу для миллионов». Теперь именем Эдгара По открывается академическая «Литературная история Соединенных Штатов». Творчество По лежит едва ли не у истоков трагической традиции, отразившей расхождение между американской мечтой и ее осуществлением в действительности, он — один из тех, кто «прошел сквозь дымки и иллюзии романтичности и идеализма и оставил нам картины психологической угнетенности и отступлений от морали в огромном обществе, преобразующемся индустриализмом»[34].

Проза Эдгара По имеет более чем вековую историю публикаций на русском языке. Его поэзия стала своего рода студией стиха для многих поколений русских поэтов. Его статьи, пока недостаточно оцененные у нас, немало способствовали становлению американской журналистики и самостоятельной литературно-критической мысли в Соединенных Штатах. В восприятии миллионов советских читателей он вошел в мировую литературу как художник, который всю жизнь искал прекрасное и тревожно спрашивал у себя и у других:

Где этот край,

Край золотой Эльдорадо?

Г. ЗЛОБИН

Стихотворения

^{2}

Песня Перевод Э. Шустера

^{3}

Я помню жаркий пламень щек

В день вашего венчанья,

Когда вам мир давал зарок

Любви и обожанья.

Как отблеск тех земных горнил,

Где красота творится,

Ваш взгляд мне сердце опалил,

В нем боль доныне длится.

Не знаю, робость или стыд

Тогда владели вами,

Но тот, кто видел вас, скорбит, —

Его сжигает пламя,

Что в вас, коснувшись только щек,

Металось в день венчанья,

Когда вам мир давал зарок

Любви и обожанья.

Мечты Перевод Ю. Жорнеева

О, будь вся юность долгим сном одним,

Чтоб пробуждался дух, объятый им,

Лишь на рассвете вечности холодной;

Будь этот сон печален безысходно, —

И все ж удел подобный предпочтет

Безрадостной и косной яви тот,

Чье сердце предназначено с рожденья

Страстей глубоких испытать смятенье.

Но будет сходен сон такой иль нет

С фантазиями отроческих лет,

Когда бывают грезы столь прекрасны,

Что лучших небо ниспослать не властно?

Как часто ярким полднем в летний зной

Я, мысленно покинув дом родной,

Скитался по далеким чуждым странам,

Плыл к существам неведомым и странным,

Плодам воображенья моего…

Что мог еще желать я сверх того?

Лишь раз пора мечтаний нам дается,

Тоска ж по ней до смерти остается.

Уж не под властью ль тайных чар я жил?

Не ветер ли ночной в меня вложил

Свой образ и порывы? Не луна ли

Меня манила в ледяные дали?

Не к звездам ли с земли меня влекло?

Не знаю. Все, как вихрем, унесло.

Но хоть в мечтах, а счастлив был тогда я

И к ним пристрастье ввек не обуздаю.

Мечты! Без них была бы жизнь бледна.

В них, радужных, олицетворена

Та схватка яви с видимостью ложной,

Благодаря которой и возможно

В бреду познать любовь и рай полней,

Чем в самом цвете юных сил и дней.

Духи смерти Перевод А. Спалъ

^{4}

Среди раздумий стылых плит

Твоя душа себя узрит, —

Никто не внидет в сумрак ложа,

Твой сокровенный час тревожа.

Молчи наедине с собой,

Один ты будешь здесь едва ли,

Ведь духи мертвых, что толпой

Тебя при жизни окружали,

И в смерти вновь тебя найдут:

Их воля явственнее тут.

Погасит мрак сиянье ночи,

И звезды, затворяя очи,

Не обронят с престольных круч

С надеждой нашей схожий луч.

Но звезд померкших отсвет алый

Покажется душе усталой

Ожогом, мукой, дрожью век,

И он прильнет к тебе навек.

Не сгонишь этих мыслей с круга,

Круг образов замкнется туго, —

Они, в душе найдя приют,

Как росы с луга, не уйдут.

Затих зефир — дыханье Бога, —

И дымка над холмом полого,

Прозрачно, призрачно дрожит,

Как знаменье, она лежит

На деревах под небесами, —

Таинственней, чем тайны сами.

Вечерняя звезда Перевод Ю. Корнеева

Лето в зените,

Полночь темна.

Звезды бледнеют —

Всходит луна,

В небо выводит

Свиту планет.

Брызжет холодный

На воду свет.

Луна улыбалась,

Но мне показалась

Улыбка ее неживой,

А тучи под нею —

Трикраты мрачнее,

Чем черный покров гробовой,

Но тут я в молчанье

Увидел мерцанье

Вечерней звезды над собой.

Был луч ее дальний

Во тьме изначальной

Чуть зрим, но согрел с вышины

Он душу, которой

Так больно от взора

Бесстрастной и близкой луны.

Сновиденье в сновиденье М. Квятковской

^{5}

Печально лоб целую твой,

Но прежде, чем прощусь с тобой,

Поведаю тебе одной…

Да, ты не зря твердила мне,

Что жизнь моя течет во сне,

Но если нет надежды боле,

То — ясным днем иль при луне

Она ушла — не все равно ли,

Во сне ушла иль не во сне?

Все, что несут нам сон и бденье,

Лишь сновиденье в сновиденье.

…Стою на берегу морском.

У ног — прибоя вечный гром,

И бережно держу в руках

Песчинок золотистый прах,

А он сквозь пальцы, как струя,

Стекает в море бытия —

И горько, горько плачу я!

О боже! Что ж, моя рука

Не может удержать песка?

О боже! Где мне силы взять

Хоть бы песчинку удержать?

Ужели все — и сон и бденье —

Лишь сновиденье в сновиденье?

Стансы Ю. Корнеева

Как часто сердцу горы, чащи, воды — ^{6}

Безлюдные святилища Природы

Дают столь всеобъемлющий ответ,

Что забываем мы о беге лет!

I

Был в юности знакомец у меня,

Имевший дар общенья со вселенной;

Но, красоту ее в себе храня