Стихотворения. Проза - [15]

Что в средоточье диска

Пики горные вонзились

И в сиянье погрузились.

В светлой мантии ореола

Скрылись замки, скрылись села,

Сколько есть их на просторе,

Скрылся странный лес и море,

Скрылся духов легкий сонм,

Скрылось все, что впало в сон, —

И пропали все предметы

В лабиринтах мягкого света.

Ибо сейчас без дна — без дна! —

Поглотила их жажда сна.

Но едва встает заря,

Этот лунный покров

Вновь взмывает ввысь, паря,

Гонимый натиском ветров,

Как альбатрос над бездной водной

Или все, что вам угодно.

Миру дольнему с утра

Не нужно лунного шатра^{22},

Сиречь прозрачного тумана

(Что звучит довольно странно!),

Но водяною пылью

Рассыплется он в небесах,

И падает этот прах

На трепетные крылья

Взлетевших мотыльков,

Что вновь должны спуститься

И пыли той частицу

Вернуть нам с облаков.

Элизабет Р. Херринг Перевод Ю. Корнеева

^{23}

Элизабет, коль первым имя это,

Листая твой альбом, увидят там,

Иной педант начнет корить поэта

За сочиненье вирш по пустякам.

А зря!.. Хотя и фокус строки эти,

Бранить меня за них причины нет:

Едва ли был когда-нибудь на свете

Таких забав не любящий поэт.

Размером трудным мысли излагает

Художник не по прихоти своей —

Ему игра созвучий помогает

Раскрыть себя в творении полней.

Раз у него есть дар, его работа

Известным с детства правилом жива:

«Не может в стих облечься то, чего ты

Глубоко в сердце не обрел сперва».

К Елене Перевод Г. Кружкова

^{24}

Елена, красота твоя

Мне — словно парус морякам,

Скитальцам, древним, как земля,

Ведущим корабли в Пергам,

К фригийским берегам.

Как зов Наяд^{25}, мне голос твой

Звучит за ропотом глухим

Морей, ведя меня домой,

К сиянью Греции святой

И славе, чье имя — Рим.

В алмазной раме у окна

Вот ты стоишь, стройна, как взмах

Крыла, с лампадою в руках —

Психея^{26}! — не оставь меня

В заветных снах!

Израфил Перевод В. Топорова

…И ангел Израфил с лютней-

сердцем и с голосом изо всех

славящих Аллаха наисладчайшим.

Коран

^{27}

Пребывает ангел в высях

«С лютней-сердцем». Се — Израфил.

У него на устах

И в его перстах —

Песнь, настолько прекрасная, что в небесах

Гимны звезд замирают, ликованье в мирах,

Чуть Певец возгласил.

И, взойдя в зенит,

Полная луна

Пеньем прельщена —

Блаженное, звенит,

Переливаются рулады, —

И встают Плеяды^{28},

Рдея, — божьи чада,

Семь из мириады.

И молвит звездный хор,

И вторит голос лун,

И зрит небесный взор:

Певец персты простер

Над Лирой, вечно юн. —

И вспыхнул метеор

Напева стройных струн!

Там Израфил поет,

Где мудрость воскрылила,

Где бог в любви живет,

Где гурий^{29} красота

Сиянием светила

Над миром разлита.

Божественный Певец!

Ты прав, отринув холод

Бесчувственных сердец.

Тебе вручен венец!

Ты чист и вечно молод!

Ты победил, мудрец!

Плачь, смейся, пламеней!

Пройди надмирным лазом

Сквозь лабиринт страстей

Туда, где правит Разум, —

Охваченный экстазом!

Ты — светоч неземной,

А мы, увы, земляне —

Обречены заране

На смерть. Наш блеск дневной —

Тень твоего сиянья.

И все же, Израфил,

Когда б Аллах судил

Тебе — петь людям, мне — взмыть в космос твой,

Ты б, ангел, счастьем не затмил

Певца тоски земной,

А мне б — достало дерзких сил

Звенеть небесной струной.

Город среди моря Перевод Ю. Корнеева

Где сумрак запад обволок,

Воздвигла Смерть себе чертог.

Там странный город виден взглядам^{30}.

Герой и трус, святой и грешник рядом

Объяты там могильным хладом.

Там башни (накренило их,

А все ж не рухнут), храмы, зданья —

Иные, чем у нас, живых,

И ветра свежее дыханье

Не взбороздит, не шелохнет

Немую ширь угрюмых вод.

Не льются с неба струи света

На город этот, мглой одетый.

Лишь отблеск дремлющих валов

Змеей ползет, как кровь, багров,

По камням капищ и дворцов,

Чья кладка толще несравненно,

Чем в древнем Вавилоне стены,

По шпицам, по рядам колонн

И по ротондам, где фронтон

Украшен фризами лепными

Из чаш с фиалками лесными

И лоз, вплетенных между ними.

Ничто нигде не шелохнет

Немую ширь угрюмых вод.

Во мраке контуры строений

Расплылись над землей, как тени,

А с главной башни шлет в простор

Смерть-великанша грозный взор.

В любом из склепов, в каждом храме

На уровне одном с волнами

Раскрыта дверь, но воды спят:

Воспрянуть их не побудят

Ни бирюза в глазницах статуй,

Ни на гробах покров богатый,

И, увы, не тронет рябь

Стекленеющую хлябь,

Чья безмятежность так ужасна,

Что, мнится, ни лазури ясной,

Ни бурь нет больше на земле —

Один лишь мертвый штиль во мгле.

Но чу! Вдруг ожил воздух стылый,

И зыбь поверхность вод всхолмила.

Не башня ль, возмутив их гладь,

Беззвучно стала оседать

И плотный полог туч над ними

Зубцами прорвала своими?

Свет алый выси в море льют,

И затихает бег минут,

И в миг, когда в пучину канут

Останки города того,

С престолов силы ада встанут,

Приветствуя его.

Спящая Перевод А. Эппеля

^{31}

В июне в темный час ночной

Я — под таинственной луной,

Чей золотистый ореол

На тихий холм и смутный доя

За каплей каплю в каплях рос

Дурманящий туман принес, —

И он ползет к долине вечной,

И мелодический и млечный.

В волне белеет ненюфар^{32},

К воде припал белесый пар,

К могиле никнет розмарин^{33},

Спит разрушенье меж руин,

Подобный Лете^{34} сонный пруд

Не разорвет дремотных пут —

Вся Красота уснула тут.

И спит Ирен^{35}. Гляди! Она

Среди Судеб своих одна.

Любовь моя! Не верю я!

Оконце твоего шилья

Распахнуто в ночную тьму,

И ветерки летят к нему,

И чередой волшебных фей