Стихотворения - [26]

Пока у нас в снегах весны простыл и след,

Там — те же соловьи и с ними тот же Фет…

Постиг он как мудрец, что если нас с годами

Влечет к зиме, то — нам к весне возврата нет,

          И — улетел за соловьями.

И вот, мне чудится, наш соловей-поэт,

Любимец роз, пахучими листами

Прикрыт, и — вечной той весне поет привет.

Он славит красоту и чары, как влюбленный

И в звезды и в грозу, что будит воздух сонный,

И в тучки сизые, и в ту немую даль,

Куда уносятся и грезы, и печаль,

И стаи призраков причудливых и странных,

          И вздохи роз благоуханных.

Волшебные мечты не знают наших бед:

Ни злобы дня, ни думы омраченной,

Ни ропота, ни лжи, на все ожесточенной,

Ни поражений, ни побед.

Все тот же огонек, что мы зажгли когда-то,

Не гаснет для него и в сумерках заката,

Он видит призраки ночные, что ведут

Свой шепотливый спор в лесу у перевала.

Там мириады звезд плывут без покрывала,

И те же соловьи рыдают и поют.

1888

У ДВЕРИ > **

Посвящается А. П. Чехову

Однажды в ночь осеннюю,

          Пройдя пустынный двор,

Я на крутую лестницу

          Вскарабкался, как вор.

Там дверь одну заветную

          Впотьмах нащупал я

И постучался. — Милая!

          Не бойся… это я…

А мгла в окно разбитое

          Сползала на чердак,

И смрад стоял на лестнице,

          И шевелился мрак.

— Вот-вот она откликнется,

          И бледная рука

Меня обнимет трепетно

          При свете ночника.

По-прежнему, на грудь ко мне

          Склонясь, она вздохнет,

И страстный голосок ее

          Порвется и замрет…

Она — мой друг единственный,

          Она — мой идеал!

И снова в дверь дощатую

          Я тихо постучал.

— Прости меня, пусти меня,

          Я дрогну, ангел мой!

Измучен я, истерзан я

          Сомненьем и тоской.

И долго я стучался к ней —

          Стучался, звал и — вдруг

За дверью подозрительный

          Почудился мне стук.

Я дрогнул и весь замер я,

          Дыханье затая…

— Так вот ты как, — изменница!

          Лукавая змея!

Вдвоем ты… но… безумец я!

          Очнуться мне пора…

Здесь буду ждать соперника

          До позднего утра.

Все, все, чему так верил я, —

          Ничтожество и ложь!

Улика будет явная —

          Меня не проведешь…

Но притаив дыхание,

          Как сыщик у дверей,

Я не слыхал ни шороха,

          Ни скрипа, ни речей…

— О гнусность подозрения!

          Искупит ли вину

Отрадная уверенность

          Застать ее одну.

И, сердцем успокоенный,

          Я понял, что она

Моим же поведением

          Была оскорблена.

Недаром в час свидания

          У лестницы, внизу,

Подметил я в глазах ея

          Обидную слезу.

Не я ль — гордец бесчувственный! —

          Сознался ей, как трус,

Что я стыжусь любви моей,

          Что бедности стыжусь…

Проснулась страсть мятежная,

          Тоской изныла грудь;

Прости меня, пусти меня,

          Слова мои забудь.

Но чу!.. Опять сомнение!..

          Не ветер ли пахнул?

Не мышь ли? не соседи ли?

          Нет! — Кто же так вздохнул?

Так тяжко, так мучительно

          Вздыхает смерть одна —

Что, если… счеты с жизнию

          Покончила она?

Увы! Никто не учит нас

          Любить и уповать;

А яд и дети малые

          Умеют добывать.

Мерещился мне труп ее,

          Потухшие глаза

И с горькой укоризною

          Застывшая слеза.

Я плакал, я с ума сходил,

          Я милой видел тень,

Холодную и бледную,

          Как этот серый день.

Уже в окно разбитое

          На сумрачный чердак

Глядело небо тусклое,

          Рассеивая мрак.

И дождь урчал по желобу,

          И ветер выл, как зверь…

Меня застали дворники

          Ломившегося в дверь.

Они узнали прежнего

          Жильца и, неспроста

Хихикая, сказали мне,

          Что комната пуста…

С тех пор я, как потерянный,

          Куда ни заходил,

Все было пусто, холодно…

          Чего-то — след простыл…

1888

ЛЕБЕДЬ

Пел смычок — в садах горели

          Огоньки — сновал народ —

Только ветер спал, да темен

          Был ночной небесный свод;

Темен был и пруд зеленый

          И густые камыши,

Где томился бедный лебедь,

          Притаясь в ночной тиши.

Умирая, не видал он —

          Прирученный нелюдим, —

Как над ним взвилась ракета

          И рассыпалась над ним;

Не слыхал, как струйка билась,

          Как журчал прибрежный ключ, —

Он глаза смыкал и грезил

          О полете выше туч:

Как простор небес высоко

          Унесет его полет

И какую там он песню

          Вдохновенную споет!

Как на все, на все святое,

          Что таил он от людей,

Там откликнутся родные

          Стаи белых лебедей.

И уж грезит он: минута, —

          Вздох — и крылья зашумят,

И его свободной песни

          Звуки утро возвестят. —

Но крыло не шевелилось,

          Песня путалась в уме:

Без полета и без пенья

          Умирал он в полутьме.

Сквозь камыш, шурша по листьям,

          Пробирался ветерок…

А кругом в садах горели

          Огоньки и пел смычок.

1888

В ХВОЙНОМ ЛЕСУ

Лес, как бы кадильным дымом

Весь пропахнувший смолой,

Дышит гнилью вековою

И весною молодой.

А смолу, как слезы, точит

Сосен старая кора,

Вся в царапинах и ранах

От ножа и топора.

Смолянистым и целебным

Ароматом этих ран

Я люблю дышать всей грудью

В теплый утренний туман.

Ведь и я был также ранен —

Ранен сердцем и душой,

И дышу такой же гнилью

И такою же весной…