Стихотворения. Поэмы - [100]

Что мог перешагнуть прохожий,

Не замочив, пожалуй, ног.

Осталось двум бульдозеристам

Завалом влажным и зернистым

Угомонить и тот ручей,

Что был меж них чертой ничьей.

Лицом к лицу — попеременно —

То задний ход,

То вновь вперед…

На них двоих уже вся смена

Глядела — кто же перейдет.

Сближая гравий планировки,

Вели тот спор между собой

Один — в заношенной спецовке,

Другой — в тельняшке голубой.

Ждала, глядела, замирая,

Вся смена, сбившись на мосту,

Тому и этому желая

Скорее выйти за черту.

Был налицо их пыл горячий:

Кому открыть по гребле путь.

Но с виду — словно той задачей

Не озабочены ничуть.

Пошел, пошел по самой бровке

Тот, что в тельняшке. Заспешил.

Затор!

И первенство — спецовке.

И оба спрыгнули с машин.

Да, это видеть было надо,

Как руку встретила рука.

Как будто, смяв войска блокады,

Встречались братские войска.

Двух встречных армий

Два солдата —

Друг другу руки жмут ребята.

Аплодисментов дробный град

Затихнул.

Щелкнул аппарат…

Что дальше делать — вот задача.

Вдруг кто-то в голос —

                              сверху —

                                         вниз!

— Целуйтесь, черти! —

Чуть не плача,

Вскричал.

И хлопцы обнялись.

Минула памятная веха,

Оставлен сзади перевал.

И тут уже пошла потеха, —

Я сам кого-то обнимал…

Со всех бессонье и усталость —

Долой.

Одна под смех кругом

Девчонка слабо отбивалась

От парня свернутым флажком…

Тот час рассветный, небывалый,

Тот праздник подлинный труда

Я не забуду никогда…

Как мне тебя недоставало,

Мой друг, ушедший навсегда!..

Кто так, как ты, еще на свете

До слез порадоваться мог

Речам, глазам и людям этим!

Зачем же голос твой умолк?..

Все выше, словно по ступеням,

Шел торжества отрадный час.

Спецзавтрак был объявлен смене

И краткий праздничный приказ.

Уже народ подался с моста,

Гадая в простоте сердец,

По полтораста или по сто

На брата выйдет этот «спец»…

Шутила зрелость, пела юность.

И, чистым пламенем горя,

С востока тихо развернулась

В треть неба дымная заря.

Над лесом кранов, эстакадой,

Над главной насыпью-горой,

Над юным городом по скату,

Над Ангарой,

Над Ангарой —

Заря,

Заря прошла, сгорая

При свете утренней поры,

И следом солнце красным краем —

Большое — вышло из горы.

Блестела светом залитая,

Дождем обмытая трава…

Ах, как горька и не права

Твоя седая, молодая,

Крутой посадки голова!..

На стройке день вставал обычный,

Своих исполненный забот.

И отбывал уже столичный

И прочий гостевой народ.

Уже смекал я, беспокоясь,

Какой за этот жаркий срок

Ушел по счету дальний поезд

На Дальний, собственно, Восток,

В твой край отцовский, изначальный,

Тобой прославленный.

Прости,

Но только памятью печальной

Одной не мог я жить в пути.

Моя заветная дорога,

Хоть и была со мной печаль,

Звала меня иной тревогой

И далью, что сменяет даль.

И память ныне одоленной,

Крутой ангарской быстрины.

Как будто замысел бессонный,

Я увозил на край страны.

К концу дороги

Сто раз тебе мое спасибо,

Судьба,

         что изо всех дорог

Мне подсказала верный выбор

Дороги этой на восток.

И транссибирской магистралью,

Кратчайшим, может быть, путем

Связала с нашей главной далью

Мой трудный день

И легкий дом.

Судьба, понятно, не причина,

Но эта даль всего верней

Сибирь с Москвой сличать учила,

Москву с Сибирью наших дней.

И эти два большие слова,

Чей смысл поистине велик,

На гребне возраста иного,

На рубеже эпохи новой

Я как бы наново постиг.

Москва. Сибирь.

Два эти слова

Звучали именем страны,

В значенье дикости суровой

Для мира чуждого равны.

Теперь и в том надменном мире —

Все те ж слова:

Сибирь — Москва,

Да на ином уже помине

Пошла разучивать молва.

Добро!

Но мы не позабыли,

Какою притчей той молвы

Мы столько лет на свете были

И как нас чествовали вы.

Почти полвека на бумаге

Строчили вы, добра полны,

О том, что босы мы и наги,

И неумелы, и темны.

Что не осилить нам разрухи,

Не утеплить своей зимы.

Что родом тюхи да матюхи,

Да простаки, да ваньки мы.

И на бумаге и в эфире

Вещали вы, что нам едва ль

Удастся выучить в Сибири

Своих медведей

Делать сталь.

Что в нашей бедности безбрежной —

Не смех ли курам наш почин,

Когда в новинку скрип тележный,

Не то что музыка машин.

И что у нас безвестно слово

Наук, доступных вам давно.

Что нам опричь сосны еловой

Постичь иного не дано.

Что мы — Сибирь.

А мы тем часом

Свою в виду держали даль.

И прогремела грозным гласом

В годину битвы наша сталь.

Она, рожденная в Сибири,

Несла на собственной волне,

Как миру весть о жданном мире,

Победу нашу в той войне.

И каждой каплей нашей крови,

Так щедро пролитой на ней,

И каждым вздохом скорби вдовьей

И горя наших матерей, —

Жестокой памяти страницей —

На том безжалостном торгу —

Она оплачена сторицей,

И мы у мира не в долгу…

Я повторю, хотя вначале

О том велась как будто речь,

Что в жизни много всяких далей, —

Сумей одной не пренебречь.

Такая даль — твое заданье,

Твоя надежда или цель.

И нужды нет всегда за далью

Скакать за тридевять земель.

Они при нас и в нас до гроба —

Ее заветные края.

Хотя со мной вопрос особый,

Как выше высказался я.

С моим заданьем в эти сроки

Я свой в пути копил запас,

И возвращался с полдороги,

И повторял ее не раз.

Нехитрым замыслом влекомый,

Я продвигался тем путем,

И хоть в дороге был, хоть дома —

Я жил в пути и пел о нем.

И пусть до времени безвестно

Мелькнул какой-то и прошел

По краю выемки отвесной