Стихотворения. Поэмы. Проза - [27]

Что касались былого со страхом,

Те, что письма отцов берегли,

Не пускали их памятей прахом.

Где старинные эти дома —

С их седыми как лунь стариками?

Деды где? Где их опыт ума,

Где слова их — не шутки словами?

Весь источен сердец наших мир!

В чем желать, в чем искать обновленья?

И жиреет могильный вампир

Урожаем годов оскуденья…

«Над глухим болотом буря развернулась…»

Над глухим болотом буря развернулась!

Но молчит болото, ей не отвечает,

В мох оно оделось, в тину завернулось,

Только стебельками острых трав качает.

Восклицает буря: «Ой, проснись, болото!

Проступи ты к свету зыбью и сверканьем!

Ты совсем иное испытаешь что-то

Под моим могучим творческим дыханьем.

Я тебя немного, правда, взбаламучу,

Но зато твои я мертвенные воды

Породню, чуть только опрокину тучу,

С влагою небесной, с детищем свободы!

Дам тебе вздохнуть я! Свету дам трясине!

Гром мой, гром веселый, слышишь, как хохочет!»

Но молчит болото и, погрязши в тине,

Ничего иного вовсе знать не хочет.

«Люблю я время увяданья…»

Люблю я время увяданья…

Повсюду валятся листы;

Лишась убора, умаляясь,

В ничто скрываются кусты;

И обмирающие травы,

Пригнувшись, в землю уходя,

Как будто шепчут, исчезая:

«Мы все вернемся погодя!

Там, под землей, мы потолкуем

О том, как жили, как цвели!

Для собеседований важных

Необходима тишь земли!»

«Горит, горит без копоти и дыма…»

Горит, горит без копоти и дыма

И всюду сыплется по осени листва…

Зачем, печаль, ты так неодолима,

Так жаждешь вылиться и в звуки и в слова?

Ты мне свята, моя печаль родная, —

Не тем свята ты мне, что ты печаль моя;

Тебя порою в песне оглашая,

Совсем неволен я, пою совсем не я!

Поет во мне не гордость самомненья…

Нет, плач души слагается в размер,

Один из стонов общего томленья

И безнадежности всех чаяний, всех вер!

Вот оттого-то кто-нибудь и где-то

Во мне отзвучия своей тоске найдет;

Быть может, мной яснее будет спето,

Но он, по-своему, со мной одно поет.

«Меня здесь нет. Я там, далеко…»

Меня здесь нет. Я там, далеко,

Там, где-то в днях пережитых!

За далью их не видит око,

И нет свидетелей живых.

Я там, весь там, за серой мглою!

Здесь нет меня; другим я стал,

Забыв, где был я сам собою,

Где быть собою перестал…

«Я плыву на лодке. Парус…»

Я плыву на лодке. Парус

Режет мачтой небеса;

Лебединой белой грудью

Он под ветром налился.

Море тихо, волны кротки

И кругом — везде лазурь!

Не бывает в сердце горя,

Не бывает в небе бурь!..

Я плыву в сияньи солнца,

Чем не рыцарь Лоэнгрин?

Я совсем не стар, а молод,

И плыву я не один…

Ты со мною, жизнь былая!

Ты осталась молода

И красавицей, как прежде,

Снизошла ко мне сюда.

Вместе мы плывем с тобою,

Белый парус тянет нас;

Я припал к тебе безмолвный…

Светлый час, блаженный час!..

По плечам твоим высоким

Солнце блеск разлило свой,

И знакомые мне косы

Льнут к волнам своей волной.

Уст дыханье ароматно!

Грудь, как прежде, высока…

Снизойди к докучным ласкам

И к моленьям старика!

Что? Ты плачешь?! Иль пугает

Острый блеск моих седин?

Юность! О, прости, голубка…

Я — не рыцарь Лоэнгрин!

«Здесь все мое! — Высь небосклона…»

Здесь все мое! — Высь небосклона,

И солнца лик, и глубь земли,

Призыв молитвенного звона

И эти в море корабли;

Мои — все села над равниной,

Стога, возникшие окрест,

Река с болтливою стремниной

И все былое этих мест…

Здесь для меня живут и ходят…

Мне — свежесть волн, мне — жар огня,

Туманы даже, те, что бродят, —

И те мои и для меня!

И в этом чудном обладанье,

Как инок, на исходе дней,

Пишу последнее сказанье,

Еще одно, других ясней!

Пускай живое песнопенье

В родной мне русский мир идет,

Где можно — даст успокоенье

И никогда, ни в чем не лжет.

«Мой сад оградой обнесен…»

Мой сад оградой обнесен;

В моем дому живут, не споря;

Сад весь к лазури обращен —

К лицу двух рек и лику моря.

Тут люди кротки и добры,

Живут без скучных пререканий;

Их мысли просты, нехитры,

В них нет нескромных пожеланий.

Весь мир, весь бесконечный мир —

Вне сада, вне его забора;

Там ценность золота — кумир,

Там столько крови и задора!

Здесь очень редко, иногда

Есть у жизни грустные странички:

Погибнет рыбка средь пруда,

В траве найдется тельце птички…

И ты в мой сад не приходи

С твоим озлобленным мышленьем,

Его покоя не буди

Обидным, гордым самомненьем.

У нас нет места для вражды!

Любовь, что этот сад взращала,

Чиста! Ей примеси чужды,

Она теплом не обнищала.

Она, незримая, лежит

В корнях деревьев, тьмой объята,

И ею вся листва шумит

В часы восхода и заката…

Нет! Приходи в мой сад скорей

С твоей отравленной душою;

Близ скромных, искренних людей

Ты приобщишься к их покою.

Отсюда мир, весь мир, изъят

И, полный злобы и задора,

Не смея ринуться в мой сад,

Глядит в него из-за забора…

«Сколько хороших мечтаний…»

Сколько хороших мечтаний

Люди убили во мне;

Сколько сгубил я деяний

Сам, по своей же вине…

В жизни комедии, драмы,

Оперы, фарс и балет

Ставятся в общие рамы

Повести множества лет…

Я доигрался! Я — дома!

Скромен, спокоен и прав, —

Нож и пилу анатома

С ветвью оливы связав!

«Порой хотелось бы всех веяний весны…»

Порой хотелось бы всех веяний весны

И разноцветных искр чуть выпавшего снега,

Мятущейся толпы, могильной тишины

И тут же светлых снов спокойного ночлега!

Хотелось бы, чтоб степь вокруг меня легла,

Чтоб было все мертво и царственно молчанье,

Но чтоб в степи река могучая текла,