Стихотворения. Поэмы. Проза - [25]

Все уже горизонт, беззвучнее мечты,

На все спускаются завесы и щиты…

Глядишь в прошедшее, как в малое окно;

Там все так явственно, там все озарено,

Там светят тысячи таинственных огней;

А тут — совсем темно и, что ни час, темней…

Весь свет прошедшего как бы голубоват.

Цвет взглядов юности! Давно погасший взгляд!

И сам я освещен сиянием зари…

Заря в свершившемся! Любуйся и смотри!..

Как ясно чувствую и как понятно мне,

Что жизнь была полней в той светлой стороне!

И что за даль видна за маленьким окном —

В моем свершившемся, чарующем былом!

Ведь я там был в свой час, но я не сознавал.

И слышу ясно я — мне кто-то прошептал:

«Молчи! Довольствуйся возможностью смотреть

Но, чтоб туда пройти, ты должен умереть!»

«Я помню ночь. Мы с ней сидели…»

Я помню ночь. Мы с ней сидели.

Вдруг — теплый дождь! В лучах луны

Все капли в нем зазеленели,

Струясь на землю с вышины.

Зажглась заря. Вновь упадая,

Все капли ярко разожглись

И, в блеске утреннем пылая,

Дождем рубинов пронеслись.

Где эта ночь с ее значеньем?

Где годы те? Где взять ee?

И сам живу я под сомненьем:

Остаток дней — не бытие…

«Соловья живые трели…»

Соловья живые трели

В светлой полночи гремят,

В чувствах — будто акварели

Прежних, светлых лет скользят!

Ряд свиданий, ряд прощаний,

Ряд божественных ночей,

Чудных ласк, живых лобзаний…

Пой, о, пой, мой соловей!..

Пой! Греми волнами трелей!

Может быть, назло уму,

Эти грезы акварелей

Я за правду вдруг приму!

Пой! Теперь еще так рано,

Полночь только что прошла,

И сейчас из-за тумана —

Вот сейчас — она звала…

«Заря пройдет, заря вернется…»

Заря пройдет, заря вернется

И — в безучастности своей —

Не может знать, как сильно бьется

Больное сердце у людей.

А чтоб заря не раздражала,

Своих огней для нас не жгла,

Пускай бы по свету лежала

Непроницаемая мгла!

Что день грядущий? Что былое?

Все прах, все кончится в пыли, —

А запах мирры и алоэ

Сойдет с небес на труп земли…

«Бежит по краю неба пламя…»

Бежит по краю неба пламя,

Блеснули по морю огни,

И дня поверженное знамя

Вновь водружается… Взгляни!

Сбежали тени всяких пугал,

И гномов темные толпы

Сыскали каждая свой угол,

И все они теперь слепы;

Не дрогнет лист, и над травою —

Ни дуновенья; посмотри,

Как все кругом блестит росою

В священнодействии зари.

Душа и небо, единеньем

Объяты, некий гимн поют,

Служа друг другу дополненьем…

Увы! на несколько минут.

«Как думы мощных скал, к скале и от скалы…»

Как думы мощных скал, к скале и от скалы,

В лучах полуденных проносятся орлы;

В расщелинах дубов и камней рождены,

Они на краткий срок огнем озарены —

И возвращаются от светлых облаков

Во тьму холодную родимых тайников, —

Так и мои мечты взлетают в высоту…

И вижу, что ни день, убитую мечту!

Все ту же самую! Размеры мощных крыл,

Размах их виден весь!.. Но кто окровенил

Простреленную грудь? Убитая мечта,

Она — двуглавая — добро и красота!..

«Лес густой; за лесом — праздник…»

Лес густой; за лесом — праздник

Здешних местных поселян:

Клики, гул, обрывки речи,

Тучи пыли — что туман.

Видно издали — мелькают

Люди… Не понять бы нам,

Если бы не знать причины:

Пляски или драка там?

Те же самые сомненья

Были б в мыслях рождены,

Если б издали, случайно

Глянуть в жизнь со стороны.

Праздник жизни, бойня жизни,

Клики, говор и туман…

Непонятное верченье

Краткосрочных поселян.

«Как на свечку мотыльки стремятся…»

Как на свечку мотыльки стремятся

И, пожегши крылья, умирают, —

Так его бесчувственную душу

Тени мертвых молча окружают.

Нет улик! А сам он так спокоен;

С юных лет в довольстве очерствелый,

Смело шел он по широкой жизни

И идет, красиво поседелый.

Он срывал одни лишь только розы,

Цвет срывал, шипов не ощущая;

В чудный панцирь прав своих закован,

Сеял он страданья, не страдая.

О, господь! Да где же справедливость)

Божья месть! Тебя не обретают!

Смолкли жертвы, их совсем не слышно,

Но зато — свидетели рыдают…

«Во мне спокойно спят гиганты…»

Во мне спокойно спят гиганты,

Те, что вступали с небом в бой:

Ветхозаветные пророки,

Изида с птичьей головой;

Спят те, что видели Агору

И посещали Пританей,

Те, что когда-то покрывали

Багряной сенью Колизей;

Почиют рати крестоносцев,

Славянский сонм богатырей,

И ненавистный Торквемада

В кругу чернеющих друзей;

Спят надушенные маркизы,

Порой хихикая сквозь сон,

И в русском мраморе, в тивдийском,

Положен спать Наполеон.

И все они, как будто зерна

В своих скорлупках по весне,

В свой срок способны раскрываться

И жить, не в первый раз, во мне!

И что за звон, и что за грохот,

И что за жизненность картин,

Тогда несущихся по мыслям, —

Им счета нет — а я один!

Какая связь меж всеми ими

И мной? Во тьме грядущих дней

Какое место будет нашим

В грядущих памятях людей?

О нет! Не кончено творенье!

Бог продолжает создавать,

И, чтобы мир был необъятней,

Он научил — не забывать!

«Погасало в них былое…»

Погасало в них былое,

Час разлуки наступал;

И, приняв решенье злое,

Наконец он ей сказал:

«Поднеси мне эту чашу!

В ней я выпью смерть свою!

Этим связь разрушу нашу —

Дам свободу бытию!

Если это не угодно

Странной гордости твоей,

Волю вырази свободно,

Кинь ты чашу и разбей!»

Молча, медленно, высоко

Подняла ее она

И — быстрей мгновенья ока

Осушила всю до дна…

«Полдень декабрьский! Природа застыла…»

Полдень декабрьский! Природа застыла;

Грузного неба тяжелую высь