Стихотворения. Поэмы. Маскарад. Герой нашего времени - [8]

Твержу, твержу душе: забудь.

Он все передо мной: я все твержу напрасно!..

О, если б я в сем месте был рожден,

Где не живет среди людей коварность:

Как много бы я был судьбою одолжен —

Теперь у ней нет прав на благодарность! —

Как жалок тот, чья младость принесла

Морщину лишнюю для старого чела

И, отобрав все милые желанья,

Одно печальное раскаянье дала;

Кто чувствовал, как я, — чтоб чувствовать страданья,

Кто рано свет узнал — и с страшной пустотой,

Как я, оставил брег земли своей родной

Для добровольного изгнанья!

1830

Эпитафия («Простосердечный сын свободы…»)

^{22}

Простосердечный сын свободы,

Для чувств он жизни не щадил;

И верные черты природы

Он часто списывать любил.

Он верил темным предсказаньям,

И талисманам, и любви,

И неестественным желаньям

Он отдал в жертву дни свои.

И в нем душа запас хранила

Блаженства, муки и страстей.

Он умер. Здесь его могила.

Он не был создан для людей.

1830

Посвящение («Прими, прими мой грустный труд…»)

^{23}

Прими, прими мой грустный труд

И, если можешь, плачь над ним;

Я много плакал — не придут

Вновь эти слезы — вечно им

Не освежать моих очей.

Когда катилися они,

Я думал, думал все об ней.

Жалел и ждал другие дни!

Уж нет ее, и слез уж нет —

И нет надежд — передо мной

Блестит надменный, глупый свет С своей красивой пустотой!

Ужель я для него писал?

Ужели важному шуту

Я вдохновенье посвящал,

Являя сердца полноту?

Ценить он только злато мог

И гордых дум не постигал;

Мой гений сплел себе венок

В ущелинах кавказских скал.

Одним высоким увлечен,

Он только жертвует любви:

Принесть тебе лишь может он

Любимые труды свои.

1830

К *** («Не думай, чтоб я был достоин сожаленья…»)

^{24}

Не думай, чтоб я был достоин сожаленья,

Хотя теперь слова мои печальны, — нет,

Нет! все мои жестокие мученья —

Одно предчувствие гораздо больших бед.

Я молод; но кипят на сердце звуки,

И Байрона достигнуть я б хотел;

У нас одна душа, одни и те же муки, —

О, если б одинаков был удел!..

Как он, ищу забвенья и свободы,

Как он, в ребячестве пылал уж я душой.

Любил закат в горах, пенящиеся воды

И бурь земных и бурь небесных вой.

Как он, ищу спокойствия напрасно,

Гоним повсюду мыслию одной.

Гляжу назад — прошедшее ужасно;

Гляжу вперед — там нет души родной!

1830

Предсказание

^{25}

Настанет год, России черный год,

Когда царей корона упадет;

Забудет чернь к ним прежнюю любовь,

И пища многих будет смерть и кровь;

Когда детей, когда невинных жен

Низвергнутый не защитит закон;

Когда чума от смрадных, мертвых тел

Начнет бродить среди печальных сел,

Чтобы платком из хижин вызывать,

И станет глад сей бедный край терзать;

И зарево окрасит волны рек:

В тот день явится мощный человек,

И ты его узнаешь — и поймешь,

Зачем в руке его булатный нож:

И горе для тебя! — твой плач, твой стон

Ему тогда покажется смешон;

И будет все ужасно, мрачно в нем,

Как плащ его с возвышенным челом.

1830

11 июля

Между лиловых облаков

Однажды вечера светило

За снежной цепию холмов,

Краснея, ярко заходило,

И возле девы молодой,

Последним блеском озаренной,

Стоял я бледный, чуть живой,

И с головы ее бесценной

Моих очей я не сводил.

Как долго это я мгновенье

В туманной памяти хранил.

Ужель все было сновиденье:

И ложе девы, и окно,

И трепет милых уст, и взгляды,

В которых мне запрещено

Судьбой искать себе отрады?

Нет, только счастье ослепить

Умеет мысли и желанья,

И сном никак не может быть

Все, в чем хоть искра есть страданья!

1830

Песнь барда

I

Я долго был в чужой стране,

Дружин Днепра седой певец,

И вдруг пришло на мысли мне

К ним возвратиться наконец.

Пришел — с гуслями за спиной —

Былую песню заиграл…

Напрасно! — князь земли родной

Приказу ханскому внимал…

II

В пустыни, где являлся враг,

Понес я старую главу,

И попирал мой каждый шаг

Окровавленную траву.

Сходились к брошенным костям

Толпы зверей и птиц лесных,

Затем что больше было там

Число убитых, чем живых.

III

Кто мог бы песню спеть одну?

Отчаянным движеньем рук

Задев дрожащую струну,

Случалось, исторгал я звук;

Но умирал так скоро он!

И если б слышал сын цепей,

То гибнущей свободы стон

Не тронул бы его ушей.

IV

Вдруг кто-то у меня спросил:

«Зачем я часто слезы лью,

Где человек так вольно жил?

О ком бренчу, о ком пою?»

Пронзила эта речь меня —

Надежд пропал последний рой,

На землю гусли бросил я

И молча раздавил ногой.

1830

10 июля (1830)

^{26}

Опять вы, гордые, восстали

За независимость страны,

И снова перед вами пали

Самодержавия сыны,

И снова знамя вольности кровавой

Явилося, победы мрачный знак,

Оно любимо было прежде славой:

Суворов был его сильнейший враг.

.....................

1830

Нищий

^{27}

У врат обители святой

Стоял просящий подаянья

Бедняк иссохший, чуть живой

От глада, жажды и страданья.

Куска лишь хлеба он просил,

И взор являл живую муку,

И кто-то камень положил

В его протянутую руку.

Так я молил твоей любви

С слезами горькими, с тоскою;

Так чувства лучшие мои

Обмануты навек тобою!

1830

30 июля. — (Париж) 1830 года

^{28}

Ты мог быть лучшим королем,

Ты не хотел. Ты полагал

Народ унизить под ярмом.

Но ты французов не узнал!

Есть суд земной и для царей.

Провозгласил он твой конец;

С дрожащей головы твоей

Ты в бегстве уронил венец.

И загорелся страшный бой;

И знамя вольности, как дух,

Идет пред гордою толпой.

И звук один наполнил слух;

И брызнула в Париже кровь.

О! чем заплотишь ты, тиран,