Стихотворения. Поэмы. Маскарад. Герой нашего времени - [21]

И что без бури океан?

Он хочет жить ценою муки,

Ценой томительных забот.

Он покупает неба звуки,

Он даром славы не берет.

1832

«Смело верь тому, что вечно…»

Смело верь тому, что вечно,

Безначально, бесконечно,

Что прошло и что настанет,

Обмануло иль обманет.

Если сердце молодое

Встретит пылкое другое,

При разлуке, при свиданье

Закажи ему молчанье.

Все на свете редко стало —

Есть надежды — счастья мало;

Не забвение разлука:

То — блаженство, это — мука.

Если счастьем дорожил ты,

То зачем его делил ты?

Для чего не жил в пустыне?

Иль об этом вспомнил ныне?

1832

«Приветствую тебя, воинственных славян…»

^{85}

Приветствую тебя, воинственных славян

Святая колыбель! Пришлец из чуждых стран,

С восторгом я взирал на сумрачные стены,

Через которые столетий перемены

Безвредно протекли; где вольности одной

Служил тот колокол на башне вечевой,

Который отзвонил ее уничтоженье

И сколько гордых душ увлек в свое паденье!..

— Скажи мне, Новгород, ужель их больше нет?

Ужели Волхов твой не Волхов прежних лет?

..........................

1832

Желанье («Отворите мне темницу…»)

^{86}

Отворите мне темницу,

Дайте мне сиянье дня,

Черноглазую девицу,

Черногривого коня.

Дайте раз по синю полю

Проскакать на том коне;

Дайте раз на жизнь и волю,

Как на чуждую мне долю,

Посмотреть поближе мне.

Дайте мне челнок дощатый

С полусгнившею скамьей,

Парус серый и косматый,

Ознакомленный с грозой.

Я тогда пущуся в море,

Беззаботен и один,

Разгуляюсь на просторе

И потешусь в буйном споре

С дикой прихотью пучин.

Дайте мне дворец высокой

И кругом зеленый сад,

Чтоб в тени его широкой

Зрел янтарный виноград;

Чтоб фонтан не умолкая

В зале мраморном журчал

И меня б в мечтаньях рая,

Хладной пылью орошая,

Усыплял и пробуждал…

1832

Два великана («В шапке золота литого…»)

^{87}

В шапке золота литого

Старый русский великан

Поджидал к себе другого

Из далеких чуждых стран.

За горами, за долами

Уж гремел об нем рассказ,

И помериться главами

Захотелось им хоть раз.

И пришел с грозой военной

Трехнедельный удалец, —

И рукою дерзновенной

Хвать за вражеский венец.

Но улыбкой роковою

Русский витязь отвечал:

Посмотрел — тряхнул главою…

Ахнул дерзкий — и упал!

Но упал он в дальнем море

На неведомый гранит^{88},

Там, где буря на просторе

Над пучиною шумит.

1832

К* («Прости! — мы не встретимся боле…»)

^{89}

1

Прости! — мы не встретимся боле,

Друг другу руки не пожмем;

Прости! — твое сердце на воле…

Но счастья не сыщет в другом.

Я знаю: с порывом страданья

Опять затрепещет оно,

Когда ты услышишь названье

Того, кто погиб так давно!

2

Есть звуки — значенье ничтожно

И презрено гордой толпой —

Но их позабыть невозможно:

Как жизнь, они слиты с душой;

Как в гробе, зарыто былое

На дне этих звуков святых;

И в мире поймут их лишь двое,

И двое лишь вздрогнут от них!

3

Мгновение вместе мы были,

Но вечность — ничто перед ним;

Все чувства мы вдруг истощили,

Сожгли поцелуем одним;

Прости! — не жалей безрассудно,

О краткой любви не жалей:

Расстаться казалось нам трудно,

Но встретиться было б трудней!

1832

«Безумец я! вы правы, правы!..»

^{90}

Безумец я! вы правы, правы!

Смешно бессмертье на земли.

Как смел желать я громкой славы,

Когда вы счастливы в пыли?

Как мог я цепь предубеждений

Умом свободным потрясать

И пламень тайных угрызений

За жар поэзии принять?

Нет, не похож я на поэта!

Я обманулся, вижу сам;

Пускай, как он, я чужд для света,

Но чужд зато и небесам!

Мои слова печальны: знаю;

Но смысла их вам не понять.

Я их от сердца отрываю,

Чтоб муки с ними оторвать!

Нет… мне ли властвовать умами,

Всю жизнь на то употребя?

Пускай возвышусь я над вами,

Но удалюсь ли от себя?

И позабуду ль самовластно

Мою погибшую любовь,

Все то, чему я верил страстно,

Чему не смею верить вновь?

1832

«Она не гордой красотою…»

^{91}

Она не гордой красотою

Прельщает юношей живых,

Она не водит за собою

Толпу вздыхателей немых.

И стан ее не стан богини,

И грудь волною не встает,

И в ней никто своей святыни,

Припав к земле, не признает.

Однако все ее движенья,

Улыбки, речи и черты

Так полны жизни, вдохновенья,

Так полны чудной простоты.

Но голос душу проникает,

Как вспоминанье лучших дней,

И сердце любит и страдает,

Почти стыдясь любви своей.

1832

«Примите дивное посланье…»

^{92}

Примите дивное посланье

Из края дальнего сего;

Оно не Павлово нисанье —

Но Павел вам отдаст его.

Увы! как скучен этот город,

С своим туманом и водой!..

Куда ни взглянешь, красный ворот

Как шиш торчит перед тобой;

Нет милых сплетен — все сурово,

Закон сидит на лбу людей;

Все удивительно и ново —

А нет не пошлых новостей!

Доволен каждый сам собою,

Не беспокоясь о других,

И что у нас зовут душою,

То без названия у них!..

И, наконец, я видел море,

Но кто поэта обманул?..

Я в роковом его просторе

Великих дум не почерпнул;

Нет! как оно, я не был волен:

Болезнью жизни, скукой болен

(Назло былым и новым дням),

Я не завидовал, как прежде,

Его серебряной одежде,

Его бунтующим волнам.

1832

Челнок («По произволу дивной власти…»)

^{93}

По произволу дивной власти

Я выкинут из царства страсти;

Как после бури на песок

Волной расшибенный челнок;

Пускай прилив его ласкает, —

В обман не вдастся инвалид;

Свое бессилие он знает

И притворяется, что спит;

Никто ему не вверит боле

Себя иль ноши дорогой;

Он не годится — и на воле!

Погиб — и дан ему покой!

1832

«Для чего я не родился…»