Стихотворения, поэма, очерки, 1927 - [7]

Народ

   на нас

      напирает густ.

Бросьте ваши штучки,

         товарищи

              изобретатели

каких-то

    новых,

      грядущих искусств. —

Щеголяет Толстой,

         в истории ряженый,

лезет,

   напирает

        со своей императрицей^*.

— Тьфу на вас!

      Вот я

         так тиражный.

Любое издание

      тысяч тридцать. —

Певице,

   балерине

        хлоп да хлоп.

Чуть ли

   не над ЦИКом

         ножкой машет.

— Дескать,

     уберите

           левое барахло,

разные

   ваши

      левые марши. —

Большое-де искусство

         во все артерии

влазит,

   любые классы покоря.

Довольно!

     В совмещанском партере

Леф^*

  не раскидает свои якоря.

Время! —

     Судья единственный ты мне.

Пусть

  «сегодня»

      подымает

           непризнающий вой.

Я

 заявляю ему

      от имени

твоего и моего:

— Я чту

   искусство,

        наполняющее кассы.

Но стих

   раструбливающий

              октябрьский гул,

но стих,

   бьющий

        оружием класса, —

мы не продадим

          ни за какую деньгу.

  

[1927]

Рифмованные лозунги >*

Возможен ли

        социализм

           в безграмотной стране?

— Нет!

Построим ли мы

        республику труда?

— Да.

Чтоб стройка

      не зря

         была начата́,

чтоб не обрушились

         коммуны леса —

надо,

     чтоб каждый в Союзе

            читал,

надо,

     чтоб каждый в Союзе

            писал.

На сделанное

      не смотри

           довольно, умиленно:

каждый девятый

        темен и сер.

15,

 15 миллионов

безграмотных

      в РСФСР.

Это

  не полный счет

еще:

льются

   ежегодно

        со всех концов

сотни тысяч

     безграмотных

            юнцов.

Но как

   за грамотность

         ни борись и ни ратуй,

мало кто

    этому ратованию

           рад.

Сунься

   с ликвидацией неграмотности

               к бюрократу!

Бюрократ

подымет глаза

      от бумажных копаний

и скажет внятно:

        — Катись колбасой!

Теперь

   на очереди

        другие кампании:

растрата,

    хулиганщина

         с беспризорностью босой.

Грамота

    сама

      не может даться.

Каждый грамотный, ты, —

ты

 должен

     взяться

        за дело ликвидации

безграмотности

         и темноты.

Готов ли

    ты

     для этого труда?

— Да!

Будут ли

   безграмотные

         в нашей стране?

— Нет!

  

[1927]

Маленькая цена с пушистым хвостом >*

Сидит милка

      на крыльце,

тихо

   ждет

      сниженья цен^*

да в грустях

     в окно коси́тся

на узор

   рублевых ситцев.

А у кооператива

канцелярия —

      на диво.

У него

   какой-то центр

составляет

     списки цен.

Крысы канцелярские

перышками ляскают,

и, зубами клацая,

пишет

   калькуляция.

Вперили

    очков тарелки

в сонмы цифр,

      больших

           и мелких.

Расставляют

     цифры в ряд,

строки

   цифрами пещрят.

Две копейки нам,

        а им

мы

 нулечек округлим.

Вольной мысли

         нет уздечки!

Мало ль что —

      пожары,

           ливень…

На усушки

     и утечки

набавляем

     восемь гривен.

Дети рады,

     папа рад —

окупился аппарат.

Чтоб в подробность не вдаваться,

до рубля

    накинем двадцать.

Но —

  не дорожимся так;

с суммы

    скинули пятак.

Так как

   мы

    и множить можем,

сумму

   вчетверо помножим.

Дальше —

     дело ясненькое:

набавляем

     красненькую.

Потрудившись

      год,

        как вол,

объявил,

    умен и зорок:

рубль и сорок —

        итого

получается два сорок.

— Где ж два сорок? —

            спросишь вра́ля.

Ткнет

      рукою

     в дробь: смотри!

— Пиво брали?

         — Нет, не брали.

— Ах, не брали?!

        Значит — три. —

Цены ситцев,

      цены ниток

в центрах

     плавают, как рыбы.

Черт их знает,

      что в убыток!

Черт их знает,

      что им в прибыль!

А результат один:

        цена

копеечного ростика

из центров

     прибывает к нам

с большим

     пушистым хвостиком.

А в деревне

     на крыльце

милка

      ждет

     сниженья цен.

Забрать бы

     калькуляции

да дальше

     прогуляться им!

  

[1927]

Английский лидер >*

Тактика буржуя

      проста и верна:

лидера

   из союза выдернут,

«на тебе руку,

      и в руку на»,

и шепчут

    приказы лидеру.

От ихних щедрот

        солидный клок

(Тысячу фунтов!

        Другим не пара!)

урвал

  господин

      Вильсон Гевлок^*,

председатель

      союза матросов и кочегаров.

И гордость класса

        в бумажник забросив,

за сто червонцев,

        в месяц из месяца,

речами

   смиряет

        своих матросов,

а против советских

        лает и бесится.

Хозяйский приказ

        намотан на ус.

Продав

   и руки,

      и мысли,

           и перья,

Вильсон

   организовывает Союз

промышленного мира

         в Британской империи.

О чем

  заботится

      бывший моряк,

хозяина

   с рабочим миря?

Может ли договориться раб ли

с теми,

   кем

     забит и ограблен?

Промышленный мир? —

           Не новость.

                  И мы

приветствуем

      тишину и покой.

Мы

  дрались годами,

        и мы —

            за мир.

За мир —

     но за какой?

После военных

      и революционных бурь

нужен

   такой мир нам,

чтоб буржуазия

         в своем гробу

лежала

   уютно и смирно.

Таких

      деньков примирительных

              надо,

чтоб детям

     матросов и водников

буржуя

   последнего

        из зоологического сада

показывали

     в двух намордниках.

Чтоб вместо

     работы

         на жирные чресла —

о мире

   голодном

        заботиться,

чтоб вместе со старым строем

            исчезла

супруга его,

     безработица.

Чтобы вздымаемые

           против нас