Стихотворения - [21]

Выйду в старо-старом рубище,

Нищим лыком опоясана…

Сгомонятся красны девушки,

Белолицые согревушки, —

Как от торопа повального,

Отшатятся на сторонушку.

Парни ражие, удалые

За куветы встанут талые.

Притулятся на завалины

Старики, ребята малые —

Диво-дивное увидючи,

Промежду себя толкуючи:

«Чья здесь ведьма захудалая

Ходит, в землю носом клюючи?

Уж не горе ли голодное,

Лихо злое, подколодное,

Забежало частой рощею,

Корбой темною, дремучею,

Через лягу — грязь топучую,

Во селенье домовитое,

На гулянье круговитое?

У нас время недогуляно,

Зелено вино недопито,

Девицы недоцелованы,

Молодцы недолюбованы,

Сладки пряники не съедены,

Серебрушки недоменяны…»

Тут я голосом, как молотом,

Выбью звоны колокольные:

«Не дарите меня золотом,

Только слухайте, крещеные:

Мне не спалось ночкой синею

Перед Спасовой заутреней.

Вышла к озеру по инею,

По росе медвяной, утренней.

Стала озеро выспрашивать,

Оно стало мне рассказывать

Тайну тихую поддонную

Про святую Русь крещеную.

От озерной прибауточки,

Водяной потайной басенки,

Понабережье насупилось,

Пеной-саваном окуталось.

Тучка сизая проплакала —

Зернью горькою прокапала,

Рыба в заводях повытухла,

На лугах трава повызябла…

Я поведаю на гульбище

Праздничанам-залихватчикам,

Что мне виделось в озёрышке,

Во глуби на самом донышке,

Из конца в конец я видела

Поле грозное, убойное,

Костяками унавожено.

Как на полюшке кровавоём

Головами мосты мощены,

Из телес реки пропущены,

Близ сердечушка с ружья паля,

О бока пуля пролятыва,

Над глазами искры сыплются…

Оттого в заветный праздничек

На широкое гуляньице

Выйду я, млада, непутною,

Встану вотдаль немогутною,

Как кручинная кручинушка,

Та пугливая осинушка,

Что шумит-поет по осени

Песню жалкую свирельную,

Ронит листья — слезы желтые

На могилу безымянную».

<1908, 1918>

* Проститься с лаптем-милягой,*

Проститься с лаптем-милягой,

С овином, где дед Велес,

Закатиться красной ватагой

В безвестье чужих небес.

Прозвенеть тальянкой в Сиаме,

Подивить трепаком Каир,

В расписном бизоньем вигваме

Новоладожский править пир,

Угостить раджу солонягой,

Баядерку сладким рожком!..

Как с Россией, простясь с бумагой,

Киммерийским журчу стихом.

И взирает Спас с укоризной

Из угла на словесный пляс…

С окровавленною отчизной

Не печалит разлука нас.

И когда зазвенит на Чили

Керженский самовар,

Серафим на моей могиле

Вострубит светел и яр.

И взлетит душа Алконостом

В голубую млечную медь,

Над родным плакучим погостом

Избяные крюки допеть!

1921

<Владимиру Кириллову>

2

Твое прозвище — русский город,

Азбучно-славянский святой,

Почему же мозольный молот

Откликается в песне простой?

Или муза — котельный мастер,

С махорочной гарью губ…

Заплутает железный Гастев,

Охотясь на лунный клуб.

Приведет его тропка к избушке

На куриной, заклятой пяте;

Претят бунчуки и пушки

Великому сфинксу — красоте.

Поэзия, друг, не окурок,

Не Марат, разыгранный понаслышке.

Караван осетинских бурок

Не согреет муз в твоей книжке.

Там огонь подменен фальцовкой

И созвучья — фабричным гудком,

По проселкам строчек с веревкой

Кружится смерть за певцом.

Убегай же, Кириллов, в Кириллов,

К Кириллу — азбучному святому,

Подслушать малиновок переливы,

Припасть к неоплаканному, родному.

И когда апрельской геранью

Расцветут твои глаза и блуза,

Под оконцем стукнет к заранью

Песнокудрая девушка-муза.

<1918>

“Из избы вытекают межи…”

Из избы вытекают межи,

Ломоносовы, Ермаки…

Убежать в половецкие вежи

От валдайской ямщицкой тоски!

Журавиная русская тяга —

С Соловков — на узорный Багдад…

В «Марсельезе», в напеве «Варяга»

Опадает судьба-виноград.

Забубённо, разгульно и пьяно

Бровь-стрела, степь да ветер в зрачках…

Обольщенная Русь, видно, рано

Прозвенел над Печорою Бах!

Спозаранку, знать, внук Коловрата

Персиянку дарил перстеньком!..

Поседела рязанская хата

Под стальным ливерпульским лучом:

Эфиопская черная рожа

Над родимою пущей взошла…

Хмура Волга и степь непогожа,

Где курганы пурга замела,

Где Светланина треплется лента,

Окровавленный плата лоскут…

Грай газетный и щёкот конвента

Славословят с оковами кнут.

И в глухом руднике — Ломоносов,

Для Европы издевка — Ермак…

В бубенце и в напеве матросов

Погибающий стонет «Варяг».

<1919>

* Мой край, мое Поморье,*

Мой край, мое Поморье,

Где песни в глубине,

Твои лядины, взгорья

Дозорены Егорьем

На лебеде-коне!

Твоя судьба-гагара

С Кощеевым яйцом,

С лучиною стожары.

И повитухи-хмары

Склонились над гнездом.

Ты посвети лучиной,

Синебородый дед!

Гнездо шумит осиной,

Ямщицкою кручиной

С метелицей вослед.

За вьюжною кибиткой

Гагар нескор полет…

Тебе бы сад с калиткой

Да опашень враскидку

У лебединых вод.

Боярышней собольей

Привиделся ты мне,

Но в сорок лет до боли

Глядеть в глаза сокольи

Зазорно в тишине.

Приснился ты белицей —

По бровь холстинный плат,

Но Алконостом-птицей

Иль вещею зегзицей

Не кануть в струнный лад.

Остались только взгорья,

Ковыль да синь-туман,

Меж тем как редкоборьем

Над лебедем-Егорьем

Орлит аэроплан.

1926

Посадская

Не шуми, трава шелкова,

Бел-призорник, зарецвет,

Вышиваю для милова

Левантиновый кисет.

Я по алу левантину

Расписной разброшу стёг,

Вышью Гору Соколину,

Белокаменный острог.

Неба ясные упёки

Наведу на уголки,

Бирюзой занижу реки,

С Беломорьем — Соловки.

Оторочку на кисете

Литерами обовью:

«Люди» с титлою, «Мыслете»,

Объявилося: «Люблю».

Ах, недаром на посаде