Стихотворения - [18]

И без радости век я живу

Оттого, что лишь отблеск зарничной ресницы

В милом облике здесь, наяву;

Оттого можно душу до капли исплакать,

Пока песня уста не спалит,

По весне, когда поле, как хлебная мякоть

Из-под корки отставшей, дымит;

Оттого-то и жизнь вся пройдет, как приснится,

Как она тяжела б ни была —

Тяжела, тяжела ты, моя власяница,

И легки вы, два белых крыла!

<1922,1927>

«Так ясно все и так несложно…»

Так ясно все и так несложно:

Трудись и все спеши домой

И все тащи, как зверь берложный

Иль праотец косматый мой.

Из края в край корежь, ворочай

И не считай часы и дни,

И только ночью, только ночью

Опомнись, вспомни и вздохни.

За день-деньской, такой же мелкий,

Как все, устанешь, а не спишь,

И видишь: вытянулись стрелки

Недвижно усиками в тишь.

И жизнь вся кажется ошибкой:

Из мглы идешь, уходишь в мглу,

Не знаешь сам, когда же зыбку

Любовь подвесила в углу.

И все простишь, всему поверишь,

Найдешь разгадку и конец —

Сплелись три ветви, и теперь уж

Ты — мать, а я… а я — отец…

И уж не больно и не жутко,

Что за плечами столько лет:

Что на висках ложится след,

Как бодрый снег по первопутку.

<1923>

КОЛЬЦО

Поутру нелады и ссоры

И неумытое лицо…

Ох, как же закатилось скоро

В лазью мышиную кольцо!..

В ту ночь, как первый раз ушла ты,

Всю ночь была такая тишь…

Играли по углам мышата,

Всю ночь точила угол мышь…

Зачем оставила ты память —

На подоконнике кольцо,

Где за домашними цветами

Ты, плача, прятала лицо?..

Колечко укатил мышонок…

В колечке камушек — любовь…

В ту ночь был месяц чист и тонок,

Как на лице влюбленном бровь…

С тех пор слеза едка, как щелок,

 Угрюм и непривычен смех…

И выцвел над кроватью полог,

И вылинял на шубке мех…

Ах эта шубка… шубка эта —

Какая-то… такая боль…

И платье розовое где-то

На дне сундучном точит моль…

Есть у меня трава от моли

И верный на мышей запрет…

А вот от этой лютой боли

Ни трав, ни заговора нет…

Зачем оставила ты память —

На подконнике кольцо,

Где, часто плача, за цветами

Ты горько прятала лицо…

Виной всему не мышь, не мышь ли…

Иль сам и впрямь я виноват…

В ту ночь и тишь мы оба вышли,

И не вернулась ты назад…

С тех пор, как ночь, стоит у елки

И смотрит месяц на крыльцо…

И, словно тонкий луч, из щелки

Переливается кольцо…

<1922,1927>

«Стал голос хриплый, волос грубый…»

Стал голос хриплый, волос грубый

И грузны руки, как кряжи,

А у тебя все те же губы

И за ресницей — как во ржи.

От этой непосильной лямки

Уж еле переводишь дух,

А тут в глазах играют ямки,

И в ямках золотится пух.

И так завидно, что улыбка

Не сходит с твоего лица,

Когда ты клонишься над зыбкой,

Поешь в полутени светца.

И будешь петь ты так же нежно,

Какая б ни пришла гроза:

За пологом пророс подснежник,

Цветут душистые глаза!..

<1922>

«Пылает за окном звезда…»

Пылает за окном звезда,

Мигает огоньком лампада.

Так, значит, суждено и надо,

Что стала горечью отрада,

Ушедшая невесть куда.

Над колыбелью тихий свет

И как не твой припев баюнный.

И снег, и звезды — лисий след,

И месяц золотой и юный,

Ни дней не знающий, не лет.

И жаль и больно мне вспугнуть

С бровей знакомую излуку

И взять, как прежде, в руки руку:

Прости ты мне земную муку,

Земную ж радость не забудь!

Звезда — в окне, в углу — лампада,

И в колыбели — синий свет,

Поутру — стол и табурет.

Так, значит, суждено и — нет:

Иного счастья и не надо!..

<1922>

«У меня в избенке тесной…»

У меня в избенке тесной

Пес лохматый гложет кость.

Я ж пою со страху песню,

Что придет чудесный гость.

Верба шапку ниже клонит,

За прясло выходит ель.

За рекой к вечерне звонят,

За рекой поет свирель.

Да пройдет он только мимо,

В окна стукнет только раз

В одинокий, в нелюдимый,

В огневой вечерний час.

Не войдет он, не прогонит

Непозванную беду —

Только на ходу уронит

Под окно мое звезду.

От звезды свечу затеплю,

За вечерье сяду с ней:

И вода ли, песня, хлеб ли

Станут слаже и вкусней.

Буду я сидеть за свечкой;

Вспоминать и не жалеть.

Будет петь сверчок за печкой,

И в избе моей светлеть.

Посветлеет моя хата,

Потеплеет мой кафтан,

И не страсть, что пес лохматый

Воет у ворот в туман.

<1922,1923>

«Люблю свой незатейный жребий…»

Люблю свой незатейный жребий

И хутор с лугом и леском,

Зарю за изгородью в небе,

Заботу о едином хлебе,

Хоть жив и не одним куском…

Кормить семью и для скотины

Косить по зарослям ковыль, —

Здорового лелеять сына,

Надежный к старости костыль…

Мое хозяйство и усадьба —

Как крепко скрученная нить.

Хоть хлопотливо, как на свадьбе,

Где нужно всех кормить, поить.

Под вечер — словно безголовый,

Но, как в заутреню, встаешь,

Когда у опуши еловой

По пару надо сеять рожь…

За хлопотливою обедней

В поклонах снова целый день,

И не заметишь, как соседний

Опять встуманится плетень.

В нераспоясанной рубахе

Заснешь кой-как, и сонный слух

Чуть ловит, как воркует вяхирь,

Чернополосный, нивный дух.

И вот на жестком изголовьи

И спится, может, так тебе,

Что налит до краев любовью,

Заботой о судьбе коровьей,

Как и о собственной судьбе…

<1922,1927>

«Ступает тишь, как сторож у ворот…»

Ступает тишь, как сторож у ворот,

Не шелохнет ни листика, ни ветки,

Лишь дочка чернокосая соседки,

Как птица полуночная, поет.

О чем, Айше, так грустно ты поешь?

Мне чуждо дикое твое наречье,

Ты с моря, я с далекого поречья.

Тебя — волна, меня вскормила рожь.

Но не забудь, пока поет в душе,

Во мне самом, баюн сладкоголосый,