Стихотворения; Исторические миниатюры; Публицистика; Кристина Хофленер: Роман из литературного наследия - [240]

— Благодарю тебя, Фердинанд, за откровенность. Если бы ты говорил с увлечением, я бы не поверила тебе. Я тоже не думаю, что нам повезет надолго. Меня всегда сшибали по пути. Быть может, то, что мы намерены сделать, напрасно и не имеет смысла. Но не сделать этого и жить по-прежнему было бы еще бессмысленнее. Ничего лучшего я не вижу. Итак, можешь на меня рассчитывать.

Он смотрит на нее светло, но без радости.

— Бесповоротно?

— Да.

— Значит, десятого, в среду, в шесть часов?

Выдержав его взгляд, она протягивает ему руку.

— Да.

В. Пронин. ТРИУМФ И ТРАГЕДИЯ СТЕФАНА ЦВЕЙГА

Любовь автора к своим читателям всегда взаимна. В наше время появилось немало писателей, для которых всего важнее самовыражение. Им безразлично, поймет ли их читатель, не заблудится ли он в стилистических дебрях, откроет ли в себе и для себя нечто существенное, что укрепит его волю к жизни.

Стефан Цвейг, как и другие его великие современники, старомодно доброжелателен и учтив по отношению к своему читателю. Он стремился привить своими книгами гуманность в социальных поступках и терпимость в повседневном поведении. Ему хотелось, чтобы его читатель был честным с самим собой и искренним в общении с близкими. Будучи образованнейшим автором, Стефан Цвейг мечтал сделать читателей людьми просвещенными, помогал им постичь во всех подробностях давнюю историю, чтобы здраво судить злободневную современность. Сам он старательно сторонился политики, но она не пощадила его в юности, когда разразилась первая мировая война, и настигла оголтелым фашизмом в конце жизни, когда ему казалось, что все духовные ценности уничтожены безвозвратно.

Творческое наследие Стефана Цвейга принадлежит мировой культуре. Он знал несколько языков, он исколесил чуть ли не весь мир, путешествуя по европейским столицам, посещая Индию и Северную Америку, США, Латинскую Америку и Канаду. Там зачастую разворачиваются события, представленные в его новеллах и очерках. Но истоки творчества Стефана Цвейга следует искать прежде всего в австрийской традиции. Однако существует ли австрийская литература? Этот парадоксальный вопрос время от времени возникает в дискуссиях о специфике языка и культуры Австрии. Казалось бы, ответ должен быть безусловно утвердительным. Но теоретики пангерманизма пытаются доказать, что поскольку австрийская литература создавалась на немецком языке и заметно тяготела к немецким традициям, ее следует рассматривать как одну из составных частей общегерманской культуры. Но логично возразить, что существуют же отдельные самостоятельные литературы, созданные на одном языке, как, например, английская и американская.

Противники австрийского суверенитета в мировой культуре выдвигают аргумент и чисто исторического свойства. Как известно, австрийская государственность прошла сложный путь развития. Австро-Венгерская империя в течение долгого периода представляла собой пестрый конгломерат народностей. Габсбургская монархия угнетала венгров, чехов, итальянцев. Одним из результатов первой мировой войны явилось падение Австро-Венгерской империи и освобождение от австрийского гнета. В период наступления фашизма из-за предательской политики своего правительства австрийцы попали в зависимость от гитлеровского рейха и оказались втянуты в развязанную нацистской Германией агрессию.

Было бы совершенно ошибочно, как это делают ниспровергатели австрийской культуры, отождествлять нацию с государственной верхушкой. Напротив, в условиях социальных антагонизмов и национального угнетения прогрессивные художники Австрии остались хранителями исконных традиций своего народа, их творчество формировало духовную культуру нации. Такие крупнейшие писатели, как Ф. Кафка, Р.М. Рильке, Р. Музиль, П. Целая, И. Бахман завоевали мировую известность именно как представители своей отечественной литературы.

Самым популярным австрийским писателем в период между двумя мировыми войнами оставался Стефан Цвейг. Его известность не оскудела и сегодня, достаточно сказать, что только в нашей стране трижды выходило в различных издательствах многотомное Собрание сочинений Стефана Цвейга. Последнее — четвертое, — завершаемое этим послесловием, — самое полное. Оно вместило все, что было опубликовано в собрании сочинений тридцатых годов, выходившем при активном участии А. М. Горького и А. В. Луначарского, и дополнено новыми переводами послевоенных немецких публикаций, включая статьи, очерки, книгу воспоминаний «Вчерашний мир» и оставшийся незавершенным роман «Кристина Хофленер».

Впрочем, наследие Стефана Цвейга до сего времени полностью не собрано, не изучено и соответственно еще не опубликовано на языке оригинала. Так что в дальнейшем нас, возможно, еще ждет продолжение знакомства с этим удивительно разносторонним и плодовитым писателем.

В мемуарной книге «Вчерашний мир» Стефан Цвейг подчеркнуто скупо рассказывает о своем детстве и отрочестве. У него нет столь свойственной автобиографии сентиментальности. Когда заходит речь о родительском доме, гимназии, а затем университете, писатель сознательно не дает волю чувствам, подчеркивая, что в начале его жизни все было точно так же, как и у других европейских интеллигентов рубежа веков, выросших в благополучных состоятельных семьях. Вглядываясь в ушедший вчерашний мир, он осуждает себя и своих единомышленников за то, что малая родина и большой мир казались им прочными, устойчивыми, надежно застрахованными от каких-либо катаклизмов. Это было заблуждением.