Стихотворения и поэмы - [19]

Деревья — равнобедренные треугольники и деревья — сферы,

И все другие деревья, названия которых

Не поддаются законам человеческого языка, —

Обращаюсь к вам и заклинаю вас:

Будьте моими гостями».

2. Пир в доме Бомбеева

Лесной чертог блистает, как лампада,

Кумиры стройные стоят, как колоннада,

И стол накрыт, и музыка гремит,

И за столом лесной народ сидит.

На алых бархатах, где раньше были панны,

Сидит корявый дуб, отведав чистой ванны,

И стуло греческое, на котором Зина

Свивала волоса и любовалась завитушками,

Теперь согнулося: на нем сидит осина,

Наполненная воробьями и кукушками.

И сам Бомбеев среди пышных кресел

Сидит один, и взор его невесел,

И кудри падают с его высоких плеч,

И чуть слышна его простая речь:

Бомбеев

Послушайте, деревья, речь,

Которая сейчас пред вами встанет,

Как сложенная каменщиком печь.

Хвала тому, кто в эту печь заглянет,

Хвала тому, кто, встав среди камней,

Уча другого, будет сам умней.

Я всю природу уподоблю печи.

Деревья, вы ее большие плечи,

Вы ребра толстые и каменная грудь,

Вы шептуны с большими головами,

Вы императоры с мохнатыми орлами,

Солдаты времени, пустившиеся в путь!

А на краю природы, на границе

Живого с мертвым, умного с тупым,

Цветут растений маленькие лица,

Растет трава, похожая на дым.

Клубочки спутанные, дудочки сырые,

Сухие зонтики, в которых налит клей,

Все в завитушках, некрасивые, кривые,

Они ползут из дырочек, щелей,

Из маленьких окошечек вселенной

Сплошною перепутанною пеной.

Послушайте, деревья, речь

О том, как появляется корова.

Она идет горою, и багрова

Улыбка рта ее, чтоб морду пересечь.

Но почему нам кажется знакомым

Все это тело, сложенное комом,

И древний конус каменных копыт,

И медленно качаемое чрево,

И двух очей, повернутых налево,

Тупой, безумный, полумертвый быт?

Кто, мать она? Быть может, в этом теле

Мы, как детеныши, когда- нибудь сидели?

Быть может, к вымени горячему прильнув,

Лежали, щеки шариком надув?

А мать-убийца толстыми зубами

Рвала цветы и ела без стыда,

И вместе с матерью мы становились сами

Убийцами растений навсегда?

Послушайте, деревья, речь

О том, как появляется мясник.

Его топор сверкает, словно меч,

И он к убийству издавна привык.

Еще растеньями бока коровы полны,

Но уж кровавые из тела хлещут волны,

И, хлопая глазами, голова

Летит по воздуху, и мертвая корова

Лежит в пыли, для щей вполне готова,

И мускулами двигает едва.

А печка жизни все пылает,

Горит, трещит элементал,

И человек ладонью подсыпает

В мясное варево сияющий кристалл.

В желудке нашем исчезают звери,

Животные, растения, цветы,

И печки — жизни выпуклые двери

Для наших мыслей крепко заперты.

Но что это? Я слышу голоса!

Зина

Как вспыхнула заката полоса!

Бомбеев

Стоит Лесничий на моем пороге.

Зина

Деревья плачут в страхе и тревоге.

Лесничий

Я жил в лесу внутри избушки,

Деревья цифрами клеймил,

И вдруг Бомбеев на опушке

В лесные трубы затрубил.

Деревья, длинными главами

Ныряя в туче грозовой,

Умчались в поле. Перед вами

Возникнул хаос мировой.

Бомбеев, по какому праву,

Порядок мой презрев,

Похитил ты дубраву?

Бомбеев

Здесь я хозяин, а не ты,

И нам порядок твой не нужен.

В нем людоедства страшные черты.

Лесничий

Как к людоедству ты неравнодушен!

Однако за столом, накормлен и одет,

Ужель ты сам не людоед?

Бомбеев

Да, людоед я, хуже людоеда!

Вот бык лежит — остаток моего обеда.

Но над его вареной головой

Клянусь: окончился разбой,

И правнук мой среди домов и грядок

Воздвигнет миру новый свой порядок.

Лесничий

Итак, устроив пышный пир,

Я вижу: мыслью ты измерил целый мир,

Постиг планет могучее движенье,

Рожденье звезд и их происхожденье,

И весь порядок жизни мировой

Есть только беспорядок пред тобой!

Нет, ошибся ты, Бомбеев,

Гордой мысли генерал!

Этот мир не для злодеев,

Ты его оклеветал.

В своем ли ты решил уме,

Что жизнь твоя равна чуме,

Что ты, глотая свой обед,

Разбойник есть и людоед?

Да, человек есть башня птиц,

Зверей вместилище лохматых,

В его лице — миллионы лиц

Четвероногих и крылатых.

И много в нем живет зверей,

И много рыб со дна морей,

Но все они в лучах сознанья

Больного мозга строят зданье.

Сквозь рты, желудки, пищеводы,

Через кишечную тюрьму

Лежит центральный путь природы

К благословенному уму.

Итак, да здравствуют сраженья,

И рев зверей, и ружей гром,

И всех живых преображенье

В одном сознанье мировом!

И в этой битве постоянной

Я, неизвестный человек,

Провозглашаю деревянный,

Простой, дремучий, честный век.

Провозглашаю славный век

Больших деревьев, длинных рек,

Прохладных гор, степей могучих,

И солнце розовое в тучах,

А разговор о годах лучших

Пусть продолжает человек.

Деревья, вас зовет природа

И весь простой лесной народ,

И все живое, род от рода

Не отделяясь, вас зовет

Туда, под своды мудрости лесной,

Туда, где жук беседует с сосной,

Туда, где смерть кончается весной, —

За мной!

3. Ночь в лесу

Опять стоят туманные деревья,

И дом Бомбеева вдали, как самоварчик,

Жизнь леса продолжается, как прежде,

Но все сложней его работа.

Деревья — императоры снимают свои короны,

Вешают их на сучья,

Начинается вращение деревянных планеток

Вокруг обнаженного темени.

Деревья — солдаты, громоздясь друг на друга,

Образуют дупла, крепости и заставы,

Щелкают руками о твердую древесину,

Играют на трубах, подбрасывают кости.

Тут и там деревянные девочки