Стихотворения и поэмы - [12]
Это было исторически точным ощущением поэта-интернационалиста, который предупреждал о надвигающейся опасности. Но синие ряды молодчиков Де-ля-Рока оттесняет рабочая демонстрация, и поэт запечатлевает картину народного сопротивления фашизму: «В этот день Париж такой я видел, Что можно лишь на меди вырезать». В Вене живы устремления шуцбундовцев, ибо «Прожектора вражьего падал топор, Но вырубить смог он немногих». Даже в Германии поэт встретил друзей, приветствующих страну социализма, борющихся с фашистским варварством:
(«Безработный»)
Тревога перед надвигающейся опасностью была вполне обоснована. «Тень винтовок», лежавшая крестом на «пикейных и нежных» спинах детей, играющих в парижском саду, вырастала в образ трагического обобщения. И все же общий колорит книги не мрачен: «…в повести, дымящейся Всей черной правдой», автор сумел показать нравственные и политические ресурсы народов Европы.
Важно отметить, что выводы поэта были основаны на детальных конкретных наблюдениях и впечатлениях. В 1936 году в том же журнале «Знамя», где публиковались стихи Тихонова из книги «Тень друга», были напечатаны заметки Вс. Вишневского о его поездке по странам Западной Европы. Любопытны фактические и смысловые параллели, которые возникают между очерками и стихами. «Город огромный, прокопченный, — пишет Вишневский о Париже. — В будни одиночество здесь чувствуется человеком подавляюще. Труд утомительный. После 5 часов дня все затихает — и бывает необычайно пусто… Реакция на истощение»[28].
В стихах Тихонова вечерний Париж запечатлен следующим образом:
(«Ночной Париж»)
Очеркист продолжает: «И есть другой, „веселый“ Париж, который „делается“ для туристов, для буржуа или черни. Этот Париж производит ужасное впечатление…»[29] Его нельзя воспевать, но и поэт не может не сказать о нем. Вот безысходное существование «девушек для танцев»:
(«Ночной Париж»)
Поразительно совпадение не только общего ощущения, но и частных наблюдений. «Идет растерзанная косматая старуха лет восьмидесяти… Она бранится, плюет на все и на всех, расстилает на площади тряпье и ложится спать под молчаливыми статуями…»[30] Видимо, типично это явление, подмеченное Вишневским, — бездомный ночлег безработных. Не случайно и Тихонов изображает ту же ситуацию, но с другим действующим лицом: «у ночи на виду» спит парень близ пыльного монпарнасского виадука. Старуха — «растерзанная», у парня галстук — «потрепанный». Ее на площади огибает «поток машин», его ушей «грохот не касается». Это не простое совпадение: таков нерадостный быт бездомных. Старуха несет к месту ночлега «грязные тряпки, газеты»; парень спит под виадуком, «газету подостлав».
Настоящий Париж — рабочий, демократический, революционный, исторически перспективный — не менее типичен и впечатляющ. «А вот при мне, с Бастилии начав, Шагнул народ», — вспоминает Тихонов. «Сборными пунктами были назначены: площадь Нации, площадь Бастилии и площадь Республики», — подтверждает Вишневский. Речь идет о двух демонстрациях, но они проходили под одними лозунгами и были равно типичны для трудового Парижа. На улицы вышли буквально все: «Идут семьями, — свидетельствует очеркист. — …Люди идут и идут, вольно, массами, неся детей…» [31] Идею преемственности поколений поэт образно закрепляет в более широкой амплитуде родства: «Шли деды и вели своих внучат». И это не гипербола — на участие и ветеранов в народной демонстрации указывает неоднократно и Вишневский: «Подходят старики — участники Коммуны… Седые старики Коммуны глядят на народ… Старики кричат: „Да здравствует Коммуна!“»[32]
Как и «Ночной Париж», стихотворение Тихонова «14 июля 1935 года» состоит из четырех частей, точнее сказать, это маленький цикл из четырех стихотворений, самостоятельных, но связанных друг с другом тематически. Первое стихотворение — «Канун праздника». Париж молчит: «Ждут веселья — нет веселья». Тем внушительнее зрелище народного шествия, внезапно заполнившего проспекты и площади великого города:
Все было именно так! Снова предоставим слово Вс. Вишневскому: «Поет молодежь… В несколько минут все наполняется звуками… Поют на крышах, на чердаках. Улицы бурлят… Идут все профессии… Шахтеры, металлисты… Идут старые фронтовики… Идут инженеры… Рабочие хоры и оркестры… Все в грохоте, колеблется воздух…» Вишневского в бурном парижском хоре особенно поразила «Карманьола»: «Красавица работница запела на могиле аристократа „Карманьолу“»[33]. Это же увидел и поэт: «Шли женщины с сестрою „Карманьолой“».
Книгу «Тень друга» дополнили написанные Тихоновым интермедии к трагедии Сервантеса «Нумансия». Изображающая эпизод борьбы Древнего Рима с Испанией, пьеса эта звучала не только как отклик на войну испанских республиканцев с мятежниками, но и как предупреждение о новых, еще более драматических провокациях фашизма. Сознавая всю глубину опасности, автор интермедий пророчески предупреждает поджигателей войны:
Рассказы о людях мужественных и стойких, с честью выдержавших суровое испытание — блокаду родного города.
В этой книге напечатаны рассказы известного советского писателя Николая Семёновича Тихонова.Это рассказы о замечательных героях гражданской войны - Щорсе и Будённом, о мужественных горцах, молодом партизане и его матери, вступающих в неравную борьбу с белыми. В рассказе «Мороз - Красный нос» автор рисует храбрость, отвагу советских бойцов в боях за нашу Родину.Рассказы написаны на основе личных наблюдений или записей очевидцев, в них всё правда, и поэтому читаешь их с таким интересом и волнением.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Название новой книги Николая Семеновича Тихонова удивительно перекликается с подзаголовком его первого поэтического цикла: более чем полвека назад тогда еще совсем молодой поэт поставил перед своими стихами по-солдатски скромные и строгие слова — „Из походной тетради". И вот теперь читатель открывает книгу крупнейшего мастера нашей литературы — „Книгу пути". Объясняя в кратком предисловии смысл этого названия, автор связывает его с восточными традициями и темами Азии, —мы же не можем не связывать „Книгу пути" также и с личностью самого писателя, с его биографией, с его кипучей общественной деятельностью.Более полувека назад дух революции, грозовой ветер надвигавшихся перемен захватили юношеское воображение Николая Тихонова, и с тех далеких лет он как бы вобрал в себя величайшую истину жизни — служение народу и делу освободительной борьбы.С винтовкой в руках, рядовым бойцом Красной Армии, поэт защищал революционный Петроград от белогвардейских полчищ Юденича, а спустя двадцать с лишним лет, во время Великой Отечественной войны, в тяжелые дни блокады, он снова был среди защитников родного города.
В книге широко представлено творчество поэта-романтика Михаила Светлова: его задушевная и многозвучная, столь любимая советским читателем лирика, в которой сочетаются и высокий пафос, и грусть, и юмор. Кроме стихотворений, печатавшихся в различных сборниках Светлова, в книгу вошло несколько десятков стихотворений, опубликованных в газетах и журналах двадцатых — тридцатых годов и фактически забытых, а также новые, еще неизвестные читателю стихи.
В эту книгу вошли произведения крупнейших белорусских поэтов дооктябрьской поры. В насыщенной фольклорными мотивами поэзии В. Дунина-Марцинкевича, в суровом стихе Ф. Богушевича и Я. Лучины, в бунтарских произведениях А. Гуриновича и Тетки, в ярком лирическом даровании М. Богдановича проявились разные грани глубоко народной по своим истокам и демократической по духу белорусской поэзии. Основное место в сборнике занимают произведения выдающегося мастера стиха М. Богдановича. Впервые на русском языке появляются произведения В. Дунина-Марцинкевича и A. Гуриновича.
Основоположник критического реализма в грузинской литературе Илья Чавчавадзе (1837–1907) был выдающимся представителем национально-освободительной борьбы своего народа.Его литературное наследие содержит классические образцы поэзии и прозы, драматургии и критики, филологических разысканий и публицистики.Большой мастер стиха, впитавшего в себя красочность и гибкость народно-поэтических форм, Илья Чавчавадзе был непримиримым врагом самодержавия и крепостнического строя, певцом социальной свободы.Настоящее издание охватывает наиболее значительную часть поэтического наследия Ильи Чавчавадзе.Переводы его произведений принадлежат Н. Заболоцкому, В. Державину, А. Тарковскому, Вс. Рождественскому, С. Шервинскому, В. Шефнеру и другим известным русским поэтам-переводчикам.
Объявление об издании книги Цветаевой «Лебединый стан» берлинским изд-вом А. Г. Левенсона «Огоньки» появилось в «Воле России»[1] 9 января 1922 г. Однако в «Огоньках» появились «Стихи к Блоку», а «Лебединый стан» при жизни Цветаевой отдельной книгой издан не был.Первое издание «Лебединого стана» было осуществлено Г. П. Струве в 1957 г.«Лебединый стан» включает в себя 59 стихотворений 1917–1920 гг., большинство из которых печаталось в периодических изданиях при жизни Цветаевой.В настоящем издании «Лебединый стан» публикуется впервые в СССР в полном составе по ксерокопии рукописи Цветаевой 1938 г., любезно предоставленной для издания профессором Робином Кембаллом (Лозанна)