Стихотворения и поэмы - [48]

И мы вернемся вновь на нашу Украину —

Родимый дом чинить и след стирать звериный, —

Мы склонимся тогда пред пеплом и твоим,

И верю: в этот день побегом молодым

Ты встанешь в поросли дубовой и кленовой

И юной зеленью воскреснешь к жизни новой.

17 марта 1942 Уфа

252. ЧАША ДРУЖБЫ © Перевод автора

До броні, слов’яни, до броні![28]

М. Старицкий

В сумеречной песне колыбельной

И в седом сказанье о походах,

О походах, подвигах бессмертных,

В соловьином свадебном напеве

Он не раз звенел, переливался —

Вековечный голубой Дунай.

Смутной далью, плеском лебединым

И кровавой древности преданьем,

О раздорах грустною легендой

И о дружбе-побратимстве былью

Он шумел, младенческое сердце

Сладкой болью нежа и чаруя,

Всеславянский голубой Дунай.

Все мы им взлелеяны, славяне,

И в борьбе священной, грозовой,

Как один, подымем чашу дружбы,

Как один, подымем чашу клятвы,

Чашу братства, славы и свободы, —

Да погибнет, да исчезнет враг!

Не за кривду мы идем — за правду,

На высокий, честный ратный подвиг,

Чтоб над древней золотою Прагой,

Над кремлевской гордою твердыней,

Над мерцаньем Вавеля суровым,

Над лесной задумчивостью Минска,

Над вершиной Киева цветущей

Смелый ветер вольности шумел.

В час, когда клубилась вражья сила

Черной тучей над Москвою светлой, —

За нее в кипучей буйной битве

Все народы братского Союза,

Как один, стояли головою,

Отстояли стяг ее и честь.

Это ль, братья, не пример великий

Единенья, стойкости могучей,

Мужества лучистый образец?

Так подымем выше чашу дружбы,

Так подымем выше чашу клятвы,—

Да погибнет, да исчезнет враг!

Да шумят единым светлым шумом

Синий Днепр, серебряная Висла,

Вольной Волги славное раздолье,

Мир славянский — голубой Дунай!

2 апреля 1942

253. ТЫ, КАК ДОЛЯ МОЯ… © Перевод Е. Благинина

«Ты, как доля моя, многотрудна!

Что ты ночью шепчешь, земля?

Что не спишь, уныла, безлюдна,

Всё о чем-то безмолвно моля?

Иль ветра́ми ясной погоды

Охладить мне твое чело?

Иль собрать для тебя все воды

И всех солнц унести тепло?

Иль все розы, все тихие зори

На кремнистое ложе сложить?

Иль в смятенье сыновнем и горе

У святого подножья тужить?»

А она мне сквозь ночь, сквозь муку:

«Ты не смеешь тужить обо мне!

Укрепи свое сердце и руку,

Слезный плач затаи в глубине,

Разрази ты врагов постылых,

Чтоб не шли они дальше в крови.

Знай: одна лишь ненависть в силах

Обратить мое сердце к любви.

Только гневом дышу я ныне,

Напоила желчью язык,

Чтобы снова в словах голубиных

Растворился мой грозный крик.

Пусть же будет твой каждый атом

Слит со страстью моей — в одну,

Чтоб ты снова увиделся с братом,

Чтобы снова обнял жену.

Всё, чем я жила, красовалась

На дорогах погожей поры,

Все стремленья, радость и жалость,

Песни все, все былые пиры

Заменила я сталью и кровью,

Ризы светлые сбросив с плеч,

И не розы в моем изголовье,

А отмщенья карающий меч!»

1 сентября 1942 Москва

254. ОСЕНЬ © Перевод П. Жур

Осень, осень, осень… Шум осин…

Осень — перелетный голос птичий…

Я ее давно, превозносил

За веселый, радостный обычай,

За цветистый золотой узор,

За ее широкие щедроты —

И всегда в ее входил простор,

Как дитя в волшебные ворота.

Молодой, я был, конечно, прав,

Что не смерть она — отдохновенье,

Что в осеннем увяданье трав

И снежинок голубых круженье —

Лишь на травы вешние намек,

Лишь предвестье вод весенних новых…

А теперь, в осенний жизни срок,

Среди грозных отблесков багровых,

В час, когда печальная жена

От работы и от скорби тает

И когда всё гуще седина

И румяный вечер отцветает, —

Понял я, что жизнь идет к концу,

Что она не будет вечно длиться

И что мне, седому, не к лицу

Нынче перед зеркалом бодриться.

В этот час письмо приходит в дом.

Сын. (Шалун. Экзамены. Фокстроты.)

С фронта! Мой родной! И об одном —

Биться, победить — о том заботы!

«Ой, не плачь же, мама, не грусти!» —

Слышу песню, сердцем просветленный…

Снег, но вербы начали цвести,

Горько, нежно пахнет пух зеленый.

1942

255. ЯНКЕ КУПАЛЕ СКРОМНЫЕ НАДГРОБНЫЕ ЦВЕТЫ © Перевод А. Глоба

Ты бойцом был, пламенным певцом

Своего душевного народа,

И ушел ты с горестным лицом

В ночь, когда шумела непогода.

Знаю, что назад дороги нет

Для тебя, мой Янка благородный,

И не встретил, уходя, поэт

Свет зари над нивою свободной.

Знаю всё и горестно скорблю,

Как и ты скорбел, сквозь гнев великий,

Что святую Беларусь твою

Залил кровью чужеземец дикий.

Да иное знаю: смастерил

Ты свирель ребенком, — я с тобою

Ту свирель в могилу положил,

Пусть калина вырастет весною.

Выйдет следом юноша другой

Вырезать свирельку из калины,

Позовет она, как та, на бой,

Заиграет песней соловьиной,

Вновь Оресса вольно потечет,

Вновь Олеся зацветет венками,

И Тараса Янка обоймет

Радостно, горячими руками.

1942

256. АЛЕКСАНДРУ ДОВЖЕНКО ДРУЖЕСКОЕ ПОСЛАНИЕ (Из давней тетради) © Перевод М. Комиссарова

Не раз, не два мы с Вами толковали

О днях, которых с нетерпеньем ждали,

Когда пахать поля родимый край

Начнет и тень от ненавистных стай

Как дым исчезнет и не возвратится.

Хоть в сердце будет боль еще тесниться,

Но солнце с вешним ветром из степей

Теплом своих живительных лучей

Без меры щедро снова в грудь польется,

И Мать-отчизна снова улыбнется,

И раны зарастут… Да, этот час,

Как радуга, сиял тогда для нас,

Когда Вы предвещали вдохновенно,

Что снова вспыхнут цветом непременно

В садах народных ветви над Днепром