Стихотворения и поэмы - [35]

Я тост за берега Днепра,

За тех людей, что силой дивной

Связали град мой неразрывно

С высоким словом «большевик» —

Он им прославлен и велик.

С тобою, молодость, шагаю!

Пусть сто чертей прут напролом, —

Как ты, всем сердцем презираю

Харона древнего паром!

Хочу я жить, творить, каррамба!

Трудиться, строить, создавать,

Обтесывать слова, вгонять

В упрямые теснины ямба;

А если кликнут на войну —

Ударить в звонкую струну,

Чтоб накрепко рука сжимала

Меч, выкованный из орала.

Со всеми я иду вперед

И гордо поднимаю знамя

За нашу власть, за наш народ,

За счастье, созданное нами,

За гулкий звон весенних рек,

За наши города и села,

За зеленеющие долы,

За цель, к которой человек

Всей силою души стремится,

За то, чтобы в улыбке лица,

Как зори майские, цвели,

За счастье всей родной земли!

Кто ж дал нам молодость и силу,

Мой город? Кто, резцом стальным

Веков ушедших слой постылый

Отбив, придал чертам твоим

Красу чудесную такую,

Где всё — и пламя, и порыв,

И зорь пылающих разлив,

Где дни сияют, торжествуя?

Ведь имя названо… Оно

Небес лазурных полотно

Нам раскрывает в полдень ясный, —

Светло, бездонно и прекрасно!

1934

3. ЗОЛОТЫЕ ВОРОТА © Перевод М. Зенкевич

Они — большевики.

                               …Среди проклятий

Пожар переползал из дома в дом,

И задыхались площади кругом

В дыму, от огненных его объятий.

Кто не радел тогда о «нищем брате»,

Не призывал, знамена ввысь подъяв,

Под вспышки молний, в громовом раскате

Стать на защиту «вековечных» прав?

Кичась казацким чубом, дик, кровав,

Широкоштанный, пьяный друг традиций

Метлой железной выметал, поправ,

Всё «племя инородцев» из столицы,

И улетел потом быстрее птицы,

Набив народным золотом карман.

И появился вслед из-за границы

Другой спаситель — именитый пан,—

И он исчез, рассеясь как туман,

Теряя в бегстве по пути подковы.

Тут, с бандой налетая на крестьян

И флаг трехцветный поднимая снова,

Старался «потрясенные основы»

Восстановить свирепый генерал.

Он, на любые мерзости готовый,

Разбойничью резню благословлял

И кровью залил Ярославов вал,

Грудных младенцев попирал ногами

И выл кровавой пастью, как шакал,

У виселиц под черными столбами.

Пропали все. Лишь, закопчен боями,

Наш красный Арсенал стоял, суров:

Звезды рубиновой зажегши пламя,

Покрытый славою, к боям готов.

Чернел наш Киев пустотой домов,

Клонились тополя от непогоды…

Но на позор он не послал послов

В стан вражеский! Прошли страданий годы.

В сиянии труда, наук, свободы,

С несокрушимой твердостью руки

Подняли счастье своего народа

На плечи люди, мощны и крепки, —

И вот на берегу Днепра-реки

В грядущее, в просторы вековые

Открылись нам Ворота Золотые!

Кто это всё свершил?

                                  — Большевики.

1934

170. ПЕРЕД СТАРИННЫМ ЗДАНИЕМ © Перевод В. Звягинцева

Сколько гения, как много

Человеческой мечты

Тут потрачено, чтоб строго

Эти гордые черты,

Эти линии к порогу

Деспотического бога

Мир взнесли от суеты.

Сколько тут людской работы,

Сколько пота… Боль и страх

В этом блеске позолоты,

В этих легких куполах.

Как колонн крылаты взлеты!

Как работали илоты,

Нищий люд, в ярме заботы

Изнывая на лесах!

Дни церквей и черных келий,

Как миражи, отлетели,

Свет навек их позабыл.

Шум работы и веселья

Побережья огласил,

И дороги запестрели

Сквозь леса и мрак ущелий,

И растет иной Растрелли,

Где Растрелли старый был.

<1935>

171. ДОМ ГОРОДЕЦКОГО © Перевод Н. Ушаков

О странном здании не ратуя,

На нем мы остановим взгляд:

Окаменели там пернатые,

Там когти и клыки висят,

Газели там, и с павианами

Меж ибисов — гиппопотам, —

Пустынными мы дышим странами

И джунгли вспоминаем там.

О стиле вовсе забываючи

В пылу охотничьем своем,

Убийца львов, губитель заячий,

Пан Городецкий вывел дом.

Он строил дом, как в детстве клеим мы

Избушку для своих забав,—

Его различными трофеями

Или подобьем их убрав.

О вкусах спорить не положено,

Но разве речь о вкусе тут —

Ведь эти окна и прихожая

Как символ той поры встают.

Хоть следопыта африканского

Не увенчает свежий лавр, —

Но памятник каприза панского

Занятней, чем ихтиозавр.

<1935>

172. ЛЮДИ © Перевод М. Зенкевич

Я этим не хвалюсь, что мало я знаком

С чудесной техникой, с величьем индустрии,

Но солнце и гроза здесь, в Киеве моем,

Волнуют душу мне — чудесные, родные.

Любуюсь я людьми, жму крепко руку им,

Внимаю их словам, ловлю в глазах сиянье,

И небо кажется мне куполом большим

Многоколонного, торжественного зданья.

Еще есть уголки, где плесневеет тлен,

Усмешки злобные, предательские взгляды,

Еще потайный враг готовит ряд измен —

В счастливой гордости слепыми быть не надо.

Торжествовать — о нет! Работать — да! Нужна

Работа! Напрягать все мускулы, как струны!

Потоплен злой кумир, но хочет всплыть со дна…

А вольный Днепр шумит: «Не выдыбай, Перуне![19]»

<1935>

173. НА БЕРЕГУ © Перевод М. Зенкевич

Высокий взлет холмов, деревьев рост могучий,

И Днепр, атласные взметнувший рукава,

Дома и здания, обрывов желтых кручи,

И марево песков, и камни, и трава,

И эта даль, леса́ в струистости бескрайней,

И склоны, где растет полынь и зверобой,

Оркестра медный рев, и звон, и шум трамвайный,

Работ и отдыха напевно-мерный строй,

И черно-сизый дым в низине над Подолом,

Покрасок запахи, асфальт в котлах, костры,

И пляж, где счета нет телам бронзово-голым,

И эта суетня весенней мошкары —