Стихотворения и поэмы - [9]

Секунды и века вдыхаешь ты!

Вникая в тайны чисел и времен,

Над черной лупою, остер и тонок,

Твой глаз судьбой людей заворожен...

Мои часы — о как точны они...

О, словно зубы, дни мои крошатся!

Часы идут. Горбун, их не чини!

1922

Перевод Н. Банникова

НЕИЗВЕСТНЫЙ СОЛДАТ

НЕИЗВЕСТНЫЙ СОЛДАТ

1

В светильниках дрожит огонь. Венки и блеск регалий...

И судьбы. Лотереи войн их вывели в тираж.

Оставь могилы темный склеп! Ты слышишь — прозвучали

Призывы труб — и конь твой ждет, когда ты шпоры

дашь.

С мундира пыль скорей стряхни, надвинь на лоб

фуражку.

Винтовку в руки — и скачи, гость на чужом пиру!

Нет ног? — Какой пустяк! Нет рук? — Пожму

и деревяшку.

Всё в этом ярком мире — прах. Играй свою игру!

Судьба людская, ты — зеро иль проигрыш в рулетку.

В припадках бьются города, и жадность их трясет.

И реют люстры над толпой, себе немилой...

Победа! — «Марсельезы» гром, взлетают вверх каскетки.

Победа! — Ленты и венки. Вокруг шумит народ.

Победа! — Что же ты, солдат, рыдаешь из могилы?

2

Знамена, рейте. Вот она, расплата, —

Шальные ветры катят наугад

Фуражку неизвестного солдата,

И швы земли гноятся и зудят.

Отечество тебе последней ложью

И надруганьем отдает салют.

Гремит «ура!». Легли цветы к подножью...

И монументы пышные встают.

Но площадей шершавые ладони

Целует сапогами новый взвод,

Танцуя, топчут бронзовые кони

Детей и взбунтовавшийся народ.

И смерть — суббота палачей на троне —

По площади Согласия течет...

3

Встал над могилой брата дуб огромный,

В дупле гнездится древняя сова,

Она не хочет старости бездомной,

Ей нужен мир. Она еще жива.

Тяжелая, как дьякон на амвоне,

Она тоскует ночи напролет.

Рыдай, сова. Ты слышишь? Ветер стонет.

И скука, словно шерсть овцы, растет.

О руки, что убийство освятило,

Воздеть вас к небу не хватает силы.

Как мне послать вас за покоем в сад?

Ночами вас зовут к ответу тени,

То голос крови, голос поколений:

«О Каин, Каин, где твой старший брат?..»

4

О руки, терпеливейшие руки,

Протянутые через даль времен,

Как сломанные ветви. Вам за муки

Дарят шелка изодранных знамен.

Забудем же военные науки,

Пускай гниет величие корон

И жир господ, тучнеющих от скуки.

О, жажда пашен, будней мирный сон...

Как серафимов лысины, над нами

Соборы в небо светят куполами,

И за кресты цепляет синева.

Вон бурлаки, в отрепьях и заплатах,

С натугой тащат тяжесть барж брюхатых,

Едва плетутся, — в чем душа жива...

5

Кварталы проститутками набиты.

Больных и нищих — что в подполье крыс.

И бродит ненависть, как вековой напиток,

И кулаки, как вопли, рвутся ввысь.

О вы, кто в рабстве с самой колыбели,

О вы, кого сжигали на кострах, —

Звоните в колокол, дни мщения приспели.

Громите всё, громите в пыль и прах.

Кто усмирит безумье урагана?

Кто успокоит ярость океана?

Кто смерть пригонит на последний суд?..

И поколенья пьют, как водку, пламя,

А на закуску пушки с крейсерами,

От жадности захлебываясь, жрут.

1922

Перевод Р. Сефа

МОГИЛА НЕИЗВЕСТНОГО СОЛДАТА

МОГИЛА НЕИЗВЕСТНОГО СОЛДАТА

Ты крепко спишь, солдат. И ромб огней танцует.

Проигран в грохоте военных лотерей,

Ты спишь на площади. И кажется, к лицу ей

Венки, и черный креп, и свечи матерей.

Ты крепко спишь, никто, обрубок бранной славы,

Спишь, безымянный труп с полей Шарлеруа,

И снится площадям: безрукий и безглавый,

Ты вылезешь на свет, чтобы сказать: «Пора!»

Судьба запряжена в неведомые бури,

Несутся города за нею в дождь и мрак,

Исполосованы ее бичом, в сумбуре

Соборов и витрин, асфальтов и клоак.

Встань, безымянный! В путь! Мильоны безработных

Колоннами прошли и сдвоили ряды.

Команда — по гробам! В карьер! И вскачь!

И вот в них

Труба врезается, как дикий вой нужды.

Пусть башни выбегут с пожарами во ртах,

С гербами городов на рухнувших оплечьях.

Гни их, огонь, качай, — и, пепел обрыдав,

Взвиваясь лентами, развалины калечь их!

То «Марсельеза»! Встань! В пустоты костных впадин,

В истлевшие глаза, чтобы не мог ты спать,

Весь разноцветный мир, тревожен и наряден,

Заплещется опять, заплещется опять.

Ты крепко спишь, солдат, обрубок бранной славы,

Спишь, безымянный труп с полей Шарлеруа,

И снится площадям: безрукий и безглавый,

Ты вылезешь на свет, чтобы сказать: «Пора!»

1922

Перевод П. Антокольского

«Радость птицы — свобода, радость крыльев — полет…»

* * *

Радость птицы — свобода, радость крыльев — полет,

Кто ответит, зачем и куда он зовет?..

С криком боли и гнева, с криком близкой беды

Чайка села на камень у бурливой воды.

А над морем — восхода разноцветный наряд,

Чайки, словно крылатые рыбы, парят.

Море пеной покрыто; миг рожденья велик;

Радость утра, как знамя, красит солнечный лик.

А верблюды идут. Берег шерстью пропах,

Дни хлеб-солью лежат на мохнатых горбах.

Чайка камушки греет, чайка хочет птенца,

Заклинает и плачет она без конца!

Поднимайтесь же, камни. Улетим навсегда!

Кто мне скажет, зачем? Кто ответит, куда?..

1922

Перевод Р. Сефа

КАНТАРА

КАНТАРА

Поколений ушедших труха в сизой плесени спит,

Словно время в глухих письменах, непрочтенных доныне.

Сфинкс — незрячий гигант — на коленях, в бесплодной

пустыне

Охраняет, как страж, золотые горбы пирамид.

Древний медленный Нил в полусон, в полубред погружен.

Лязг мечей ему чудится, хрипло о крови кричащих,

И шаги запоздалые в шепчущих пальмовых чащах...

Кто же, кто же, о Нил, разгадает твой призрачный сон?