Стихотворения и поэмы - [20]

Как ключ, ударивший из каменных пластов,

Сквозь хаос боевой бежала кровь живая;

Бежала, яростный расплескивая зов,

И опаляла кровь багряными волнами

Пески и валуны, въедаясь в них, как яд, —

Песчинка средь песков, валун меж валунами

Воспоминание о ней еще хранят, —

Сгущаясь в облака, струя сквозь Тибр и Сену

В Неву, в широкий Днепр пылающую пену...

В твоем отечестве — затменье... Как тюрьма,

В полях — из края в край — распластанная тьма.

К Везувию, Спартак! Вовеки не впадала

Заоблачная высь в безвыходную тьму!

Там — властвует лазурь, там — огненные шквалы

Кружат над кратером в торжественном дыму...

Засядь на крутизнах, направленных к восходу,

Фракиец, и, созвав созвездья на собор,

Сенату возвести и миру обнародуй

С надменным Цезарем возобновленный спор!

Его узнаешь ты не по морщинам тоги,

Не по бряцанию короткого меча, —

Рубаха черная на Цезаре, и строгий,

Надменно-белый крест глядит с его плеча, —

Чудовищную тень отбрасывают плечи,

И вся страна во тьме, бескрайней и глухой.

Но под Сицилией уже заводят речи

Сигнальные костры, уж факельный прибой

Из Каталонии спешит к тебе сурово...

Взойди же и вещай: твое да слышат слово!

То наши небеса, то наша твердь, наш Рим,

И солнечный огонь, и звездный блеск нетленный,

Всё ярче наш восход над мраком мировым, —

Уж наша родина — шестая часть вселенной,

За нею тянутся и остальные пять!

Уж нашей поступью любая бредит пядь

Земли, — за каждый след, оттиснутый стопою,

За каждый наш кирпич, коль грянет вызов к бою,

Ощерятся леса, стряхнув с ветвей листвьё,

Сбегутся кряжи гор — и станут под ружье.

Вот мир перед тобой — от края и до края,

В нем наша ненависть и наша скорбь глухая.

Он вновь рождается, огромный, огневой,

И вновь — из наших рук — приемлет облик свой!

Теперь вселенная, потрепанная шквалом,

Измученная, спит; в затишье небывалом

Равнины и холмы, как море пред грозой,

А наш резерв стальной — не пастухи-номады,

Не темных батраков нестройные отряды,

Вооруженные дубиной и косой...

Мы возвращаемся с любовью к нашим будням,

Мы ртами жаркими к руинам припадем,

Заводы и поля фанфарами разбудим

И с плачем выплещем в просторе молодом

Столетья скорбные насилий и обмана;

И в час, когда пути из наших рук взойдут,

И в час, когда ветра, натужась, раздадут

Пред нами кругозор — ограду из тумана, —

Мы на могильники укажем, чей редут

Превыше снежных Альп, обширней океана.

Вот мир, начерченный на наших спинах! Вот —

Обремененные в столетьях, как поклажей,

Кровоподтеками материков и вод,

Рубцами рубежей и швами горных кряжей!

В них вражеский свинец переплавлялся в гнев,

Зарницами из ран хлестал, осатанев...

Вглядись и опознай живую карту мира —

Столетьями борьбы начертана она,

Прочти огромные, как время, письмена,

Что вывели копье, булыжник и секира!

Без устали в нее вникали мы стократ,

Когда, враждебные осиливая мили

От гималайских льдов до буковых Карпат,

Сквозь пламя и сквозь тьму победный марш стремили, —

В торжественном пути — с восхода на заход —

Созвездьями взошли республики свобод,

Мы сопрягли хребты с хребтами воедино,

На тучи, на ветра свою простерли власть —

Где надобно, у нас раскинулась долина,

Где надобно, в лазурь вершина вознеслась!

С Эльбрусовой главы мы высмотрели тропы

Свинцовым сумраком затопленной Европы,

Мы видели Стамбул с заоблачной Яйлы;

К лазурной вышине, на снежные валы

Всходили мы — принять привет от всей вселенной

И передать ей страсть Москвы, и от нее,

Нетленной, мудрости набраться вдохновенной,

И стаи туч над ней вспугнуть, как воронье,

И медным грохотом фанфарного прибоя

Призвать к последнему, решительному бою.

Торжествовать со всей вселенной заодно!

Привить себя, как плод, пяти частям вселенной,

И влить в них нашу кровь хмельную, как вино,

И наше рвение, и влить в них пыл священный,

Вскормленный в тайниках чудовищных ночей,

Где пламя изо ртов рвалось, как из печей,

Где безднами сердца свой голод утоляли

И миллионы глаз созвездьями цвели,

В мир семя заронив, из синих далей в дали —

От жаждущих небес до жаждущей земли.

Закончен первый бой, затишье наступило,

И для последних битв мы накопляем силы:

Войска — на отдыхе, в движенье, на постах.

Мы наше торжество явили всей вселенной, —

Впервые вырвали из векового плена,

Оно колышется на нивах и в садах.

Уже перед тобой — не пастухи-номады,

Не темных батраков нестройные отряды, —

Взойди — увидишь их в просторах мировых.

Взойди, прислушайся — и ты услышишь их!

Узнай же первенцев, замученных тобою,

Застреленных у стен, в дыму, в тревоге боя,

Припомни и сочти, коль хватит силы счесть.

Вот — пробужденные — они идут, как тучи,

Их взоры и сердца — суровы и могучи,

Горящие уста гласят за вестью весть, —

С восхода на заход, сквозь гул и гром железа,

Идут, упорные, глася победный час.

Нет, не умножатся могилы Пер-Лашеза,

Могилу первую мы выроем для вас!

Мы всякого судью с презреньем отметаем,

Нас обвинения и кары не смутят, —

Нам время судия, и, праведны стократ,

Мы пламенно идем навстречу вражьим стаям;

Нам больше не знавать застенков и оков.

Мы на весы кладем свинцовый груз веков,

И мощь рассудит нас, рассудит нас терпенье,

Рассудит истина; снарядам никаким

Не превратить нас в прах, не превратить нас в дым, —

Отныне будем мы владыками сражений!

1932