Стихотворения и поэмы - [98]

Но ничего не выходило.

«Ну, дядя, хватит насмехаться:

Самим нам трудно догадаться,

Скажи, откуда эти звуки?»

«А ты же знаешь все науки,

Напихан ими до отказа

И знать про все ты сам обязан.

Какой же ты «директор», друже,

Выходит, что мудрец не дюжий,

Тем боле что предмет несложен…

Ну, кто «директору» поможет? —

С улыбкой дядя продолжает: —

Быть может, Костусь отгадает…

А ну-ка, постарайся, Костусь,

Тут дело очень-очень просто. —

И все взглянули на того,

Но он мотнул лишь головой. —

Да ты смелей! Чего стесняться?

Ведь ты ж охоч по льду кататься…»

«А чтоб вы, дурни, погорели! —

Тут батька вдруг сказал с постели.

Он там дремал, теперь поднялся

И в общий разговор вмешался,

У теплой печки ставши сбоку. —

Ох, вижу, в вас не много проку:

Такую глупость не понять!

Вам по затылку б надавать,

Тогда бы поняли небось,

Что и откудова взялось!»

Носы ребята опустили,

Сидит наставник, как на шиле:

Вот уж заноза так заноза!

«Да это ж лед трещит с мороза!» —

Алесь и Костусь вдруг вскричали

И тайну звуков разгадали.

У батьки гнев сошел на милость,

Лицо мгновенно прояснилось.

«Вот молодцы!.. А вы-то… эх!

Меньшие вас побили… Смех!

Один — большун, другой — учитель,

Наставник, всех наук рачитель.

Фу, стыд какой!» — их дядька кроет.

А Владя только хмурит брови:

«По пустякам какая ж стать

Была мне голову ломать?»

«О ты, великий Соломон,

Во всех науках ты силен!

А если так, скажи-ка вот:

С чего трещит наземный лед?»

Другая выплыла задача.

Потеет Яська, чуть не плачет,

Ответить хочет и боится

При всех позорно провалиться.

И Владя очи опускает.

«А штука, видите, такая, —

Сам дядька начал вдруг рассказ. —

Был, значит, паводок у нас,

Вода повсюду разлилася

И крепким льдом потом взялася,

Мороз ударил, и тогда

Вода ушла из-подо льда

И над землею лед повис.

Теперь и падает он вниз.

И только глыба упадет —

Такой и шум и гром пойдет,

Что будто пушки, в самом деле…

Ну что, теперь уразумели?»

«Я это знал, — Ясь отозвался, —

Да только высказать боялся».

«Я тоже», — Владя отвечал.

«А ты бы лучше помолчал, —

Отец на Владю напустился. —

Совсем ты, хлопец, обленился!

Не будет от тебя, знать, проку,

Уйдешь ты в жизни недалеко:

С твоей наукой — видно сразу —

Всю жизнь ты будешь коломазом».^{96}

«Что ж, и колеса мажут люди, —

За это тоже плата будет!» —

Спокойно Владя отвечает

И смех всеобщий вызывает…

«А у меня вопрос есть тоже,

Кто на него ответить может? —

Внезапно Костусь речь заводит

И тем отцовский гнев отводит. —

Бывает, с неба иногда

Слетит падучая звезда,

Мелькнет на миг — светла, ясна, —

Куда ж девается она?

И до земли не долетает,

Над нею где-то пропадает».

Отец и дядька замолчали,

Что отвечать ему, не знали.

«Ага! — тут хлопцы подхватили. —

И мы вас тоже прищемили!»

«Да что сказать на твой вопрос?

Какой нам толк от этих звезд?

Звезда мелькнула и пропала,

Но нам с того корысти мало, —

Таким ответил батька словом. —

Явленье это, брат, не ново:

Частенько звездочки мелькают,

А где, сгорая, пропадают,

То, несомненно, тайна божья,

И знать ее никто не может:

Ведь выше головы не прыгнешь

И всей науки не постигнешь».

«Нет, почему ж? Постигнуть можно, —

Вмешался дядька осторожно, —

Все может объяснить наука,

Что астрономией зовется,

Что, как, откудова берется,

Замысловатая та штука.

И вы, коль будете учиться,

Ответа можете добиться.

Когда ходил я в школу сам,

То, помню, на уроках там

О звездах много говорилось,

Но все теперь перезабылось…»

«И я, — в беседу мать вмешалась, —

Сказать хотела, да боялась.

С тех давних пор, с тех самых лет,

Когда был создан белый свет,

Бог человеку на роду

Дал каждому свою звезду.

Она житьем руководит

И за судьбой людской следит.

Когда же душу бог возьмет,

Звезда тотчас и упадет.

И небо слух к земле приклонит,

И ангел вдруг слезу уронит.

Когда годов мне было мало,

То вечерами дед, бывало,

Об этих звездочках не раз

Среди детишек вел рассказ.

Он говорил им: «Коль кто сможет

Пока не сгибла служка божья —

В момент падения ее, —

Сказать желание свое,

То бог исполнит то желанье!»

И хлопцам это толкованье

Всех больше по сердцу пришлось

И в их душе отозвалось.

Их мир увлек необычайный

И глубиной своей, и тайной.

XXV. Летней порой Перевод С. Городецкого

Прошла пасхальная неделя,

Пора подумать и о деле.

За борону, соху, за кнут

Берется помаленьку люд.

Вновь пахотой запахло поле;

Воронам и грачам раздолье —

Кормись личинками, жуками!

Веселый шум и понуканье

Слышны до вечера. А в небе

Под голубым его простором

Звенящих жаворонков хоры

Как будто песнь поют о хлебе

И умолкают по-над бором.

У бора же своя потеха:

Он чутко вторит чистым эхом

Напеву-посвисту дроздов,

И громким трубам пастухов,

И тихой дудке за горою.

Одна работа за другою

Плывет привычной чередою,

То на полях, то в огороде,

И вечно ты в круговороте!

Вот так, в заботах и в труде,

По доброй воле иль нужде,

Пройдет весна, настанет лето.

Тогда, что день, — вставай до света!

И огнеокая денница,

Как молодая чаровница,

Тебя обдаст лучистым смехом,

Овеет воздухом лугов,

Небес широких и лесов,

И брызнет радостью по стрехам.

Но тот ее достоин встретить,

Того дарит она красою,

Кто сам умоется росою,

Кто в поле выйдет на рассвете.

За сколько дней до косовицы

Хозяин уж не спит, томится!

Достал он бабку, молоток,

Идет с косою в холодок.

Проверьте, братцы, ладом косы,

Чтоб вам не портить зря прокосы,