Стихотворения и поэмы - [100]

И стар и мал — все бьют тревогу…

А тучи выплыли нежданно,

Хоть, правда, парить стало рано.

Их сумрачные облаченья

Повисли в небе без движенья.

А вечер чуткий, Удары молний небо рвут,

Но, будто бы по волшебству,

Кладутся копны все быстрее,

Все больше ими луг пестреет.

А там, где стог под старой хвоей,

Кидает сено люд толпою, —

Горячка всех взяла такая,

Что пот аж очи застилает.

А туча сивою грядою

Висит уж низко над землею,

Ползет сердито, космы стелет,

Блестит, трясет своей куделью,

И многоглавыми клубами

Грозит, стрижет, как змей глазами.

В бечевки вьет уже — глядите! —

Дождя серебряные нити.

А дождь шумит, а дождь гудит,

Все ближе он, сюда спешит,

Туманом дали застилая.

Упала капля, и другая,

За ними целым водопадом

Тугие капли, словно градом,

По листьям дуба стеганули

И дальше сети потянули.

Вот молнии всплеснулось пламя

Криницей алой над лугами

И гром-перун бичом великим,

Как некий царь косматоликий,

Оря, трясет, колотит тучи,

И луг, и небосвода кручи,

Бушует долго, с дикой злобой,

Несется над лесной чащобой,

И гнева тяжкие раскаты

Опять в удар сливает клятый,

Всеоглушающий, железный,

Как будто в огненную бездну

Низвергнуть землю хочет вдруг

И все спалить, стереть вокруг.

И дождь надвинулся стеною,

Непроницаемой, сплошною,

И хлещет накосо жгутами

Над лугом, бором, над полями.

Кругом посмотришь — вот забота!

Остановилась вся работа.

Мужчины, женщины бегом

Спешат к стогам, зарыться в сене, —

Вот это дождик, нет спасенья!

Кто, прикрываясь армяком,

А кто, накинувши дерюгу,

Сидит как курица средь луга.

«Кропи нас, дождичек, стегай!

Сюда, девчата, под стога!

Бог даст от копен и стогов

У нас прибавится косцов!»

Под дождь, под гром, под ветра гуд

Несутся шутки там и тут,

И жаркий смех, и визг девчат —

Ведь кто ж затронуть их не рад!

Но и они не уступают

И остро хлопцев подсекают —

Находчивы в ответах тоже.

В неделю, если дни погожи,

Проходит, глохнет косовица,

И только кое-где копна,

Поникнув над водой одна,

Глядит забытою вдовицей

И, скорбь какую-то скрывая,

Печалью сердце овевает.

Стога ж — итог трудов богатых —

Стоят, как панские палаты,

А луг, своей красы лишенный,

Такой унылый, оголенный,

Наводит скуку видом жалким.

Вороны, и грачи, и галки

Давно детей повыводили

И вот над лугом закружили,

Слетелися ордой шумливой:

Тут ждет их славная пожива!

Эх, скошен луг, погасли краски

Цветов, как чары милой сказки,

Что в годы грустного скитанья

И одинокого блужданья

Тебе слагают думы сами

И золотыми поясами

Твои дороги обвивают

И в горькой доле утешают.

Глядит-грустит пустая даль,

И на душе растет печаль:

Эх, лето, лето дорогое,

Ты отцветаешь, золотое!..

Но ведь косьба — начало лета.

А сколько в нем еще привета!

Оно так щедро и богато —

Тужить о лете рановато!

Еще не раз над спелой нивой

Заря с улыбкою счастливой

Пройдет царицей по росе,

Пройдет во всей своей красе.

Еще немало дней у лета,

Немало ласковых рассветов,

Когда туманы бор скрывают,

Его вершины обнимают,

А в море жита, нежно-мглистом,

Вдруг заблистает свет лучистый —

Жемчужно-алый тихий свет,

Зари ласкающей привет.

Луга молчат, не видно люда,

Пошла коса дремать покуда,

Висеть под крышей на покое.

Чтобы всегда быть под рукою —

На всякий случай и потребу.

Теперь почет давайте хлебу!

Серпок кривой уж просит дела,

Подходит жито, побелело.

Свой стебель выгнувши дугою,

Свисает колос над землею,

А зернышки во все сторонки

Глядят, как шустрые глазенки,

Как будто хочется скорей им

Попасть в снопы к веселым жнеям.

И вот настал желанный час:

Зарей пригожей даль зажглась,

В лучах растаяла роса,

Свежи и ясны небеса,

Как взоры чистые детей.

Недвижна тишина полей.

Дымочек тонкий, розоватый

Уж развевается над хатой, —

Ведь надо ж печку истопить,

Да и на ниву поспешить.

Пригрело солнце. Вереницей,

Как лебеди, проходят жницы,

В платочках легких, в кофтах белых;

Их руки, ноги загорелы.

Идут девчата, молодицы,

Весельем, силой пышут лица.

Вдруг кто-то песню запевает,

И поле сразу оживает.

И женки медленно идут,

Детишек за спиной несут —

Такая уж ты, бабья доля!

Идут усталые на поле.

Пришли на узкие загоны,

Где колосочки шумы-звоны

В напев таинственный сплели,

Челом склоняясь до земли.

Горячий день. На поле душно.

Притих и ветер непослушный,

Как бы отдавшись думам-чарам;

Земля, что пекло, дышит жаром,

И пот струит лицо парное,

И губы высохли от зноя.

А жницы жнут и в хлебном море

Везде мелькают на просторе —

То встанет тут одна над рожью

В платочке, как цветок, пригожем,

Оглянет поле, усмехнется

И вновь с серпом своим согнется;

Другая ж там — над головою

Взмахнет проворною рукою,

Пучок колосьев колыхнется,

Дугу, как радугу, опишет,

Как след погасшей в небе искры,

И в перевясло ляжет быстро.

Посмотришь, красотою дышат

Все эти взмахи, все движенья.

По правде — просто загляденье!

Горячий день! Зной льет потоком.

Прохлада вечера далеко.

Земля сомлела от жары,

Нагрелись камни и бугры.

Кругом все тихо, немо, глухо.

И только мушка возле уха

Гудит и вьется надоедно, —

Не хуже доли нашей бедной, —

Да в колыбельке лубяной

Ребенок плач заводит свой.

А кучерявые снопочки,

Над ним смыкая колосочки,

Стоят и терпеливо ждут

И будто жниц к себе зовут:

«Под нашу тень спасайтесь, жницы!

Для вас мы можем потесниться!»

А жницы жнут. Лицо горит,

Их жажда лютая томит.

Серпок мелькает деловито