Стихотворения и поэмы - [7]

Исчезну в темноте между стволов.

III

Исчезну, растворюсь в лесной глуши

И позабуду в благодатной мгле

Усталость, скорбь, напрасный жар души —

Все, что томит живущих на земле,

Где пожинает смерть посев людской

И даже юным не дает пощады,

Где думать значит взоры отравлять

Свинцовою тоской,

Где красоте — всего лишь миг сиять,

Любви, родившись, гибнуть без отрады.

IV

Прочь, прочь отсюда! Я умчусь с тобой —

Не колесницей Вакховой влеком —

Но на крылах Поэзии самой,

С рассудочностью жалкой незнаком!

Уже мы вместе, рядом! Ночь нежна,

Покорно все владычице Луне,

И звезд лучистые глаза светлы,

И веет вышина

Прохладным блеском, тающим на дне

Тропинок мшистых и зеленой мглы.

V

Не вижу я, какие льнут цветы

К моим ногам и по лицу скользят,

Но среди волн душистой темноты

Угадываю каждый аромат —

Боярышника, яблони лесной,

Шуршащих папоротников, орляка,

Фиалок, отдохнувших от жары, —

И медлящей пока

Инфанты майской, розы молодой,

Жужжащей кельи летней мошкары.

VI

Вот здесь впотьмах о смерти я мечтал,

С ней, безмятежной, я хотел уснуть,

И звал, и нежные слова шептал,

Ночным ознобом наполняя грудь.

Ужели не блаженство — умереть,

Без муки ускользнуть из бытия,

Пока над миром льется голос твой…

Ты будешь так же петь

Свой реквием торжественный, а я —

Я стану глиною глухонемой.

VII

Мне — смерть, тебе — бессмертье суждено!

Не поглотили алчные века

Твой чистый голос, что звучал равно

Для императора и бедняка.

Быть может, та же песня в старину

Мирить умела Руфь с ее тоской,

Привязывая к чуждому жнивью;

Будила тишину

Волшебных окон, над скалой морской,

В забытом, очарованном краю.

VIII

Забытом!.. Словно стон колоколов,

Тот звук зовет меня в обратный путь.

Прощай! Фантазия, в конце концов,

Навечно нас не может обмануть.

Прощай, прощай! Печальный твой напев

Уходит за поля… через листву

Опушек дальних… вот и скрылся он,

Холмы перелетев…

Мечтал я? — или грезил наяву?

Проснулся? — или это снова сон?

Май 1819

ОДА МЕЛАНХОЛИИ

Постой, к летейским водам не ходи,

От белладонны отведи ладонь,

Гадюк, уснувших в чаще, не буди

И Прозерпины горьких трав не тронь.

Не надо четок тисовых, ни той

Ночной Психеи, «мертвой головы»,

Чтобы печали совершить обряд,

Ни пугала пушистого совы, —

Они затопят разум темнотой

И сердца боль живую усыпят.

Но если Меланхолии порыв

Вдруг налетит, как Буря с высоты,

Холмы апрельским саваном укрыв,

Клоня к земле намокшие цветы, —

Пусть пышный шар пиона напоит

Печаль твою, — иль неба бирюза,

Или на волнах — радуги узор;

А если Госпожа твоя вспылит,

Сожми ей руку, загляни в глаза,

Не отрываясь, выпей дивный взор.

В нем — Красоты недолговечный взлет,

И беглой Радости прощальный взмах,

И жалящих Услад блаженный мед, —

В яд обращающийся на устах.

О, даже в Храме Наслажденья скрыт

Всевластной Меланхолии алтарь,

И всяк, чье нёбо жаждет редких нег,

Поймет, вкусив, что эта гроздь горчит,

Что Счастье — ненадежный государь,

И душу Скорби передаст навек.

<Май> 1819

ОДА ПРАЗДНОСТИ

Они не трудятся, не прядут.

I

Однажды утром предо мной прошли

Три тени, низко головы склоня,

В сандалиях и ризах до земли;

Скользнув, они покинули меня,

Как будто вазы плавный поворот

Увел изображение от глаз;

И вновь, пока их вспомнить я хотел,

Возникли, завершая оборот;

Но смутны, бледны силуэты ваз

Тому, кто Фидия творенья зрел.

II

О Тени, я старался угадать:

Кто вас такою тайною облек?

Не совестно ль — все время ускользать,

Разгадки не оставив мне в залог?

Блаженной летней лени облака

Шли надо мной; я таял, словно воск,

В безвольной растворяясь теплоте;

Печаль — без яда, радость — без венка

Остались; для чего дразнить мой мозг,

Стремящийся к одной лишь пустоте?

III

Они возникли вновь — и, лишь на миг

Явив мне лица, скрылись. День оглох.

Вдогонку им я прянул, как тростник,

Взмолясь о крыльях — я узнал всех трех.

Вожатой шла прекрасная Любовь;

Вслед — Честолюбье, жадное похвал,

Измучено бессонницей ночной;

А третьей — Дева, для кого всю кровь

Я отдал бы, кого и клял и звал, —

Поэзия, мой демон роковой.

IV

Они исчезли — я хотел лететь!

Вздор! За любовью? где ж ее искать?

За Честолюбьем жалким? — в эту сеть

Другим предоставляю попадать;

Нет — за Поэзией! Хоть в ней отрад

Мне не нашлось — таких, как сонный час

Полудня иль вечерней лени мед;

Зато не знал я с ней пустых досад,

Не замечал ни смены лунных фаз,

Ни пошлости назойливых забот!

V

Они возникли вновь… к чему? Увы!

Мой сон окутан был туманом грез,

Восторгом птичьим, шелестом травы,

Игрой лучей, благоуханьем роз.

Таило утро влагу меж ресниц;

Все замерло, предчувствуя грозу;

Раскрытый с треском ставень придавил

Зеленую курчавую лозу…

О Тени! Я не пал пред вами ниц

И покаянных слез не уронил.

VI

Прощайте, Призраки! Мне недосуг

С подушкой трав затылок разлучить;

Я не желаю есть из ваших рук,

Ягненком в балаганном действе быть!

Сокройтесь с глаз моих, чтобы опять

Вернуться масками на вазу снов;

Прощайте! — для ночей моих и дней

Видений бледных мне не занимать;

Прочь, Духи, прочь из памяти моей —

В край миражей, в обитель облаков!

<Июнь> 1819

ОДА К ОСЕНИ

Пора плодоношенья и дождей!

Ты вместе с солнцем огибаешь мызу,

Советуясь, во сколько штук гроздей

Одеть лозу, обвившую карнизы;

Как яблоками отягченный ствол

У входа к дому опереть на колья,

И вспучить тыкву, и напыжить шейки

Лесных орехов, и как можно доле