Стихотворения и поэмы - [40]

Ты дашь, что женишься на ней, Порфиро, —

Иль нет покоя мне до преставления мира!»

21

Она ушла. Взволнованный юнец

Прождал минут неизмеримо много,

Пока она вернулась наконец

И позвала. Вдоль галерей дорога

Во тьме вилась. Кругом жила тревога.

Но вот они ступили на порог

Одетого шпалерами чертога,

Где молодой Порфиро скрыться мог,

Старушку отпустив, не чуявшую ног.

22

Анджела шла по лестнице старинной,

Держась рукой дрожащею своей,

Когда из тьмы кромешной Маделина,

Как ангелок, предстала перед ней

С узорною свечой. Вдоль галерей

Старушку тихо отвела девица

В ее покой. Теперь держись смелей,

Порфиро, — дева скоро возвратится:

Она уже идет, она летит, как птица!

23

Свеча клонила пламень голубой.

В лучах луны скользил дымок лениво.

Девица дверь закрыла за собой,

Молчанье соблюдая терпеливо;

Но сердце.;, сердце стало говорливо,

Стучит в груди лилейной все сильней,

Так бьется, умирая от надрыва,

В орешнике зеленом соловей,

Внезапно онемев пред гибелью своей.

24

В алькове девичьем высокой аркой

Венчалось многоцветное окно,

Диковинной, необычайно яркой,

Тончайшею резьбой обрамлено:

В ней прихотливо было сплетено

Бесчисленное множество прекрасных

Цветов — а в центре, алый, как вино,

Был щит с эмблемой королей всевластных

Средь тысячи гербов и надписей неясных.

25

В окне сияла полная луна, —

И сверху падал отблеск багрянистый, —

Когда молиться начала она.

Он длани превращал в рубин лучистый,

Вправлял в нагрудный крестик аметисты,

И вкруг чела, как некоей святой,

Соткал ей нимб. Казалось, ангел чистый

Стоит — бескрыл, но окрылен мечтой.

Порфиро обомлел пред этой красотой.

26

Но вскоре ожил. Дева молодая

Прочла молитву до конца — и вот,

Шелка и драгоценности бросая,

Она почти нагою предстает,

Как нереида, вставшая из вод,

Воображенье деве рисовало

Агнессу — и теперь пришел черед

По ритуалу лечь под покрывало.

Но коль скосишь глаза — все волшебство пропало.

27

Она, дрожа, на ложе возлегла —

И тело девичье тотчас сомлело

От нежного, снотворного тепла;

И, словно мысль, ее душа от тела

До утренней денницы отлетела, —

Так девушку сковал блаженный сон,

Так древний свиток спит осиротело,

Песком и солнцем надписей лишен,

Так роза под дождем спит, превратясь в бутон.

28

Порфиро, в этот рай проникший тайно,

В мечтах смотрел на брошенный наряд

И слушал каждый вздох, когда случайно

Вздыхала девушка, — и был он рад

В молитвах возводить влюбленный взгляд

При каждом вздохе. Но, страшась открыться,

Ступил вперед, волнением объят, —

Взглянул — и сердце стало чаще биться:

Как безмятежно спит прекрасная девица.

29

И расстелил Порфиро в полумгле,

У края ложа, скрытого от света,

Парчовый плат на маленьком столе —

Сей плат, имевший свойства амулета,

Был ярко-красного, как пламя, цвета.

Издалека донесся звук рожка,

Литавры, приглушенный тон кларнета

Коснулись слуха юноши слегка, —

Но миг прошел, и вновь тревога далека.

30

А дева все спокойнее, все тише,

Спала в сорочке, тонкой, как туман, —

Пока Порфиро доставал из ниши

Пунцовые, как солнечный шафран,

Сладчайшие плоды из дальних стран;

Душистый мед, искрящийся и жидкий.

И Самарканд, и Смирна, и Ливан

Благоухали здесь, прислав в избытке

Дары своих садов и пряные напитки.

31

Из темной ниши на парчовый плат

Явилась драгоценная посуда.

И разливался пряный аромат

В ночной, прохладной тишине, покуда

Порфиро яства разложил на блюда.

«Теперь проснись, мой чистый серафим,

Открой глаза, пускай свершится чудо, —

О, пробудись! Твой друг тоской томим —

Иль он заснет сейчас последним сном своим».

32

Так прошептав, рукою осторожной

Коснулся он ее закрытых век, —

Но нет — разрушить чары невозможно.

Их растопить трудней, чем горный снег,

Чем лед, сковавший гладь широких рек;

А лунный свет бледнел. Сказать короче,

Казалось, не откроются вовек

Девичьи зачарованные очи —

Во власти колдовства необычайной ночи.

33

Порфиро лютню в руки взял тогда,

Коснулся струн. Аккорд раздался длинный,

Молчанье разрушая без следа:

«La belle dame sans merci»[4] — напев старинный

Встревожил слух прекрасной Маделины.

Она во сне вздохнула — и напев

Умолкнул. Оборвался сон невинный, —

Сверкнули очи, в миг один прозрев, —

А юноша застыл, как мрамор, побледнев.

34

Того, кто ей приснился, несомненно,

Перед собой увидела она:

Мучительно свершалась перемена,

Почти прогнав очарованье сна —

Красавица была изумлена

И поскорей заснуть желала снова,

Но медлила, волнения полна,

Столь робким видя юношу младого,

Что перед ней стоял, не говоря ни слова.

35

Она сказала: «Милый, что с тобой?

В моих ушах еще не отзвучали

Те клятвы, что шептал мне голос твой.

И не было в твоих глазах печали —

Они огонь прекрасный излучали…

О, возврати, верни свой голос мне,

Таким же стань, каким ты был вначале —

Еще побудь со мной, в прекрасном сне,

Не покидай меня в холодной тишине».

36

Такою речью сладостной Порфиро

Был зачарован и воспламенен.

Как яркая звезда среди эфира

Сверкнет, спеша взойти на небосклон,

Как в аромат, что розой порожден,

Вплетет фиалку нежную природа, —

Так он вошел в ее прекрасный сон.

А за окном — бушует непогода

И медленно луна спустилась с небосвода.

37

Темно. Зернистый снег стучит в стекло.

«Нет, я не сон, мой ангел светоокий!»

Темно. Метелью все заволокло.

«Да, ты не сон! Зачем же в путь далекий

Пустился ты? Кто так погряз в пороке,