Стихотворения и поэмы - [43]

Но он дверь, он ступень

                        между будущим братством всеобщим

И гордыней держав,

                     разрушающихся навсегда.

Послезавтрашний день —

                     точно пустоши после потопа:

Станем прочно стопой

                     мы на грунт этих новых веков,

И воздвигнется сень

                     небывалых содружеств Европы,

Всеобъемлющий строй

                     единящихся материков.

Но я вижу другой —

                     день далекий, преемственно третий,

Он ничем не замглен,

                       он не знает ни войн, ни разрух;

Он лазурной дугой

                       голубеет в исходе столетья,

И к нему устремлен,

                       лишь о нем пламенеет мой дух.

Прорастание сморщенных,

                       ныне зимующих всходов,

Теплый ветер, как май,

                       всякий год – и звучней, и полней…

Роза Мира! Сотворчество

                       всех на земле сверхнародов!

О, гряди! поспешай!

                       уврачуй! расцветай! пламеней!

1952

<Сквозь тюремные стены>

Завершается труд,

            раскрывается вся панорама:

Из невиданных руд

            для постройки извлек я металл,

Плиты слова, как бут,

            обгранил для желанного храма,

Из отесанных груд

            многотонный устой создавал.

Будет ярус другой:

            в нем пространство предстанет огромней;

Будет сфера – с игрой

            золотых полукруглых полос…

Камня хватит: вдали,

            за излучиной каменоломни,

Блеском утра залит

            непочатый гранитный колосс.

Если жизнь и покой

            суждены мне в клокочущем мире,

Я надежной киркой

            глыбы камня от глыб оторву,

И, невзгодам вразрез,

            будет радость все шире и шире

Видеть купол и крест,

            довершаемые наяву.

Мне, слепцу и рабу,

            наважденья ночей расторгая,

Указуя тропу

            к обретенью заоблачных прав,

Все поняв и простив,

            отдала этот труд Всеблагая,

Ослепительный миф —

            свет грядущего – предуказав.

Нет, не зодчим, дворцы

            создающим под солнцем и ветром,

Купола и венцы

            возводя в голубой окоём —

В недрах русской тюрьмы

            я тружусь над таинственным метром

До рассветной каймы

            в тусклооком окошке моем.

Дни скорбей и труда —

            эти грузные, косные годы

Рухнут вниз, как обвал, —

            уже вольные дали видны, —

Никогда, никогда

            не впивал я столь дивной свободы,

Никогда не вдыхал всею грудью такой глубины!

В круг последних мытарств

            я с народом безбрежным вступаю —

Миллионная нить

            в глубине мирового узла…

Сквозь крушение царств

            проведи до заветного края,

Ты, что можешь хранить

            и листок придорожный от зла!

1950—1956

Сквозь природу

* * *

Вы, реки сонные

Да шум сосны, —

Душа бездонная

Моей страны.

Шурша султанами,

Ковыль, пырей

Спят над курганами

Богатырей;

В лесной глуши горя,

Не гаснет сказ

Про доблесть Игоря,

Про чудный Спас.

И сердцу дороги,

Как вещий сон,

Живые шорохи

Былых времен:

Над этой поймою

Костры древлян,

Осины стройные

Сырых полян,

Луна над мелями,

Дурман лугов,

В тумане медленном

Верхи стогов,

Вода текучая

Все прочь и прочь, —

Звезда падучая

В немую ночь.

1937—1950

* * *

Леший старый ли, серый волк ли —

Все хоронятся в дебрь и глушь:

Их беседы с людьми умолкли,

Не постигнуть им новых душ,

Душ, сегодня держащих власть,

Чтобы завтра уйти иль пасть.

Но меня приняла Россия

В свое внутреннее жилье;

Чую замыслы потайные

И стремленье, и страсть ее,

И звезду, что взошла в тиши

Непрочтенной ее души.

Только этой звезде покорен,

Только этой звездой богат,

Прорастание древних зёрен

И вселенский грядущий сад

Слышу в шорохе хвойных ваий,

В вольных хорах гусиных стай,

В буйной радости непогоды,

В беззаконной ее гульбе,

И в лучистых очах народа,

И в кромешной его судьбе,

И в ребятах, кто слушать рад

В век каналов про Китеж-град.

И учусь я – сквозь гул машинный,

Говор, ругань, бескрылый смех,

Шорох бабьей возни мышиной,

Спешку графиков, гам потех —

Слушать то, что еще народ

Сам в себе не осознает.

И друзей – не чванливых, грубых,

Но таких, кто мечтой богат,

Не в правленьях ищу, не в клубах

И не в теплом уюте хат,

Но в мерцании встречных глаз,

В недомолвках случайных фраз.

1950

* * *

Другие твердят о сегодняшнем дне.

            Пусть! Пусть!

У каждого тлеет – там, в глубине —

            Таинственнейшая грусть.

Про всенародное наше Вчера,

            Про древность я говорю;

Про вечность; про эти вот вечера,

            Про эту зарю;

Про вызревающее в борозде,

            Взрыхленной плугом эпох,

Семя, подобное тихой звезде,

            Но солнечное, как бог.

Не заговорщик я, не бандит, —

            Я вестник другого дня.

А тех, кто сегодняшнему кадит, —

            Достаточно без меня.

1955

Древнее

Над рекою, в нелюдном предвечерии,

Кочевой уже потрескивал костер,

И туманы, голубые как поверия,

Поднимались с зарастающих озер.

Из-за мыса мелового, по излучине

Огибая отражающийся холм,

С зеленеющими ветками в уключине

Показался приближающийся челн.

И стремительно, и плавно, и таинственно

Чуть серел он в надвигающейся тьме,

И веслом не пошевеливал единственным

Сам Хозяин на изогнутой корме.

Борода иссиня-черная да волосы —