Стихотворения и поэмы - [22]

О весенней, всемирной, грядущей

Полноте подошедшего дня.

1950

* * *

Бурей и свободою шумно маня

    В пенное море,

С юности порочной бороли меня

    Страсти и горе.

Но́шу прегрешений, свершенных в пути,

    Снять помогая,

Волю закали мою, ум просвети,

    Мать всеблагая.

Приуготовить научи естество

    К радости цельной,

Ныне отпуская слугу своего

    В путь запредельный.

1950

* * *

Предваряю золотые смолы,

Чащу сада в мой последний год.

Утром – липы, радостные пчёлы,

      Пасека, мёд.

Обойду ряды гудящих ульев,

Опущусь на тёплую скамью,

Вспомнить город, блеск забытых улиц,

      Юность мою.

Как далёко!.. Вот, скамья нагрета

Хлопотливым утренним лучом,

И двоится зыбь теней и света

      Звонким ручьем.

Кто-то добрый ходит в краснолесье,

Ходит утром близ меня в бору…

Жду тебя, неотвратимый вестник!

      Я – не умру.

1933

* * *

Спасибо за игры вам, резвые рыбы,

У тихих днепровских круч!

Тебе,

        отец наш Солнце,

                                      спасибо

За каждый горячий луч;

Тебе, моя землюшка, тёплая матерь,

Целовавшая пальцы ног,

Протягивавшая золотистую скатерть

Мягких своих дорог;

Вам, неустанно тёкшие воды,

За каждый всплеск и причал…

Тебе, Всеблагой, Кто руками природы

Творил меня,

                      нежил,

                                    качал.

1955

* * *

А. А.            

Как чутко ни сосредотачиваю

На смертном часе взор души —

Опять всё то же: вот, покачивая

Султаном, веют камыши,

И снова белый флигель – келейка

Сентябрьским солнцем залита,

Крыльцо, от смол пахучих клейкое,

И ты: такая ж – и не та.

Такими хрупко-невесомыми

Цветы становятся к зиме;

Так лес предсмертною истомою

Горит в червонной бахроме.

Пока не хлынет море вечности,

Пока над нами – бирюза,

Смотреть, смотреть до бесконечности

В ещё лазурные глаза.

Ещё раз нежностью чуть слышною

Склонись, согрей, благослови,

Неувядающею вишнею

Расцветшая в стране любви.

1950

Последнему другу

Не омрачай же крепом

Солнечной радости дня,

Плитою, давящим склепом

Не отягчай меня.

В бору, где по листьям прелым

Журчит и плещет ручей,

Пусть чует сквозь землю тело

Игру листвы и лучей.

С привольной пернатой тварью

Спой песню и погрусти,

Ромашку, иван-да-марью

Над прахом моим расти.

И в зелени благоуханной

Родимых таёжных мест

Поставь простой, деревянный,

Осьмиконечный крест.

1936—1950

Стихотворения разных лет

* * *

За днями дни… Дела, заботы, скука

Да книжной мудрости отбитые куски.

Дни падают, как дробь, их мертвенного стука

Не заглушит напев тоски.

Вся жизнь – как изморозь. Лишь на устах

           осанна.

Не отступаю вспять, не настигаю вскачь.

То на таких, как я, презренье Иоанна —

Не холоден и не горяч!

1928

* * *

Лечь в тебя, горячей плоти родина,

В чернозем, в рассыпчатый песок…

Над глазами расцветет смородина —

Терпких ягод кисловатый сок.

Тихий корень, прикоснись к груди моей,

Выпей кровь из охладевших жил,

Мчи ее наверх, в поля родимые,

Где когда-то я дышал и жил.

Осенью лиловые и красные

Гроздья ягод птицы поклюют…

Где конец твоим высоким странствиям,

Плоть моя, где для тебя приют?

1935

Звезда урона

Из сада в сад бесшумно крадусь…

Всё тёплой ночью залито,

И радость, молодую радость

Не разделил еще никто.

Одно лишь слово прошептала;

А за плечом её, вдали,

Звезда Антарес колдовала

Над дольним сумраком земли.

Но этот взор! В нём снились зори,

В нем никла гибкая лоза, —

Глаза, сулящие как море,

Полынно-серые глаза!..

…Упругость веток отстраняя,

Где листья бьются об лицо,

Вокруг уснувшего сарая

Всхожу беззвучно на крыльцо.

И, серебря в руке мой ключик,

Нездешней бледностью бледна,

В жемчужной раковине тучек

Как перл покоится луна.

В постель? уснуть? томиться в неге

Я не могу. Я не могу!

Здесь, во дворе, в пустой телеге

Я ранний свет подстерегу!

Уже ничей мне шаг не слышен

По доскам улицы… Сквозь сон,

Склонясь на локоть, в чащу вишен

Гляжу, как тает небосклон.

<1930-е>

* * *

Где не мчался ни один наездник,

На лугах младенческой земли,

Белые и синие созвездья,

Млея и качаясь, расцвели.

И теплом дыша над бороздою,

Ветер рая, пролетая дол,

Два согласных стебля переплёл

И звезду соединил с звездою.

Мириады жизней пройдены,

Млечный Путь меняет облик пенный,

Только судьбы наши сплетены

Навсегда, во всех краях вселенной.

* * *

Ни кровью, ни грубостью праздников,

Ни безводьем духовных рек,

Ни кощунством, ни безобразием

Победить не властен наш век.

В дни татар находили отшельники

По скитам неприметный кров,

И смолисто-грустные ельники

Стерегли свечу от ветров.

Каждый нищий, каждый калека

Мог странничать, Бога ища, —

А ты, мой товарищ по веку,

Заперт, и нет ключа.

Чтоб враг не узнал вседневный,

О чем сердце поет в ночи,

Как молчальник скитов древних,

Опустив веки, – молчи.

Тишины крепостным валом

Очерти вкруг себя кольцо

И укрой молчанья забралом

Человеческое лицо.

Носители возмездия

Город. Прожектор. Обугленный зной.

Душная полночь ато́много века…

Бредит

            под вздрагивающей пеленой

Поздних времен самозваная Мекка.

Страшное «завтра» столице суля,

Бродят о н и по извивам предчувствий

Пурпуром

                  в пятизвездьи Кремля.

Ужасом

             в потаенном искусстве.

И перебегая по мысли огнем.

Вкрадываются в шелестящие слухи —

Множатся к вечеру, прячутся днем.

Хищны, как совы,

                              и зорки, как духи.

– Слушай!