Стихотворения и пьесы, 1917-1921 - [18]

толпы искривленной голодом молодежи,

те, кто дожи́ли до чего-то,

              и те,

кто ни до чего не до́жил.

Вам,

   звери,

      ребрами сквозя,

забывшие о съеденном людьми овсе,

работавшие, кого-то и что-то возя,

пока исхлестанные не падали совсем.

Вам,

     расстрелянные на баррикадах духа,

чтоб дни сегодняшние были пропеты,

будущее ловившие в ненасытное ухо,

маляры,

      певцы,

          поэты.

Вам, которые

      сквозь дым и чад,

жизнью, едва державшейся на иотке,

ржавым железом, шестерней скрежеща,

работали всё-таки,

       делали всё-таки.

Вам неумолкающих слав слова,

ежегодно расцветающие, вовеки не вянув,

за нас замученные — слава вам,

миллионы живых,

          кирпичных

             и прочих Иванов».

Парад мировой расходился ровно, —

ведь горе давнишнее душу не бесит.

Годами

   печаль

      в покой воркестрована

и песней брошена ввысь поднебесить.

Еще гудят голосов отголоски

про смерти чьи-то,

         про память вечную.

А люди

      уже

      в многоуличном лоске

катили минуту, весельем расцвеченную

Ну и катись средь песенного лада,

цвети, земля, в молотьбе и в сеятьбе.

Это тебе

      революций кровавая Илиада!

Голодных годов Одиссея тебе!

[1919–1920]

Пьесы, 1918-1921

Мистерия-буфф (Первый вариант) >*

Героическое, эпическое и сатирическое изображение нашей эпохи

ДЕЙСТВУЮТ:

1. Семь пар чистых^*. Абиссинский негус, индийский раджа, турецкий паша, русский купчина, китаец, упитанный перс, толстый француз, австралиец с женой, поп, офицер-немец, офицер-итальянец, американец, студент.

2. Семь пар нечистых^*. Трубочист, фонарщик, шофер, швея, рудокоп, плотник, батрак, слуга, сапожник, кузнец, булочник, прачка и эскимосы: рыбак и охотник.

3. Дама-истерика.

4. Черти. Штаб Вельзевула^* и два вестовых.

5. Святые. Златоуст^*, Лев Толстой, Мафусаил^*, Жан Жак Руссо и др.

6. Вещи. Машина, хлеб, соль, пила, игла, молот, книга и др.

7. Человек просто.

МЕСТА ДЕЙСТВИЙ

I. Вся вселенная.

II. Ковчег.

III. 1-я картина: Ад.

2-я картина: Рай.

3-я картина: Земля обетованная.

Пролог

Семь нечистых пар

Это об нас взывала земля голосом пушечного рева.

Это нами взбухали поля, кровями опоены́.

Стоим,

исторгнутые из земного чрева

кесаревым сечением войны.

Славим

восстаний,

бунтов,

революций день —

тебя,

идущий, черепа мозжа!

Нашего второго рождения день —

мир возмужал.

Бывает —

станет пароход вдалеке,

надымит

и уйдет по зеркальности водней,

и долго дымными дышишь легендами, —

так жизнь ускользала от нас до сегодня.

Нам написали Евангелие,

Коран,

«Потерянный и возвращенный рай»^*,

и еще,

и еще —

многое множество книжек.

Каждая — радость загробную сулит, умна и хитра.

Здесь,

на земле хотим

не выше жить

и не ниже

всех этих елей, домов, дорог, лошадей и трав.

Нам надоели небесные сласти —

хлебище дайте жрать ржаной!

Нам надоели бумажные страсти —

дайте жить с живой женой!

Там,

в гардеробах театров

блестки оперных этуалей

да плащ мефистофельский —

всё, что есть там!

Старый портной не для наших старался талий.

Что ж,

неуклюжая пусть

одёжа —

да наша.

Нам место!

Сегодня

над пылью театров

наш загорится девиз:

«Всё заново!»

Стой и дивись!

Занавес!

Расходятся. Раздирают занавес, замалеванный реликвиями старого театра.

Действие первое

На зареве северного сияния шар земной, упирающийся полюсом в лед пола. По всему шару лестницами перекрещиваются канаты широт и долгот. Меж двух моржей, подпирающих мир, эскимос-охотник, уткнувшийся пальцем в землю, орет другому, растянувшемуся перед ним у костра.

Эскимос-охотник

Эйе!

Эйе!

Рыбак

Горланит.

Дела другого нет —

пальцем землю тыркать.

Охотник

Дырка!

Рыбак

Где дырка?

Охотник

Течет!

Рыбак

Что течет?

Охотник

Земля!

Рыбак

(вскакивая, подбегая и засматривая под зажимающий палец)

О-о-о-о!

Дело нечистых рук.

Черт!

Пойду предупрежу полярный круг.

Бежит. На него из-за склона мира наскакивает выжимающий рукава француз. Секунду ищет пуговицу и, не найдя, ухватывает шерсть шубы.

Явление первое

Француз

Мосье эскимос!

Мосье эскимос!

Страшно спешно!

Пара минут…

Рыбак

Ну?

Француз

Так вот:

сегодня

у себя в Париже

сижу я это,

ев филе,

не помню, другое что-то ев ли,

и вижу —

неладно верзиле Эйфеля.

Думаю — не бошей^* блёф ли?

Вдруг гул.

На крышу бегу.

Виясь вкруг домовьего остова,

безводный прибой

суетне вперебой

бежал,

кварталы захлестывал.

Париж — тревожного моря бред.

Невидимых волн басовые ноты.

И за,

и над,

и под,

и пред

домов дредноуты.

И прежде чем мыслью раскинуть мог,

от немцев ли, или от…

Рыбак

Скорей!

Француз

Я весь

до ниточки взмок.

Смотрю —

все сухо,

но льется, и льется, и льет.

И вдруг,

крушенья Помпеи помпезней, картина разверзлась —

с корнем

Париж был вырван

и вытоплен в бездне

у мира в расплавленном горне.

Я очнулся на гребне текущих сёл,

я весь свой собрал яхт-клубский опыт, —

и вот

перед вами,

милейший,

всё,

что осталось теперь от Европы.

Рыбак

Н-немного.

Француз

Успокоится, конечно…

дня-с на два-с!

Рыбак

Да говори ты без этих европейских юлений!

Чего тебе надо? Тут не до вас.

Француз

(показывая горизонтально)

Разрешите мне… около ваших многоуважаемых тюленей!

Рыбак досадливо машет рукой костру, идет в другую сторону — предупреждать круг — и натыкается на выбегающих из-за другого склона измокших австралийцев.

Явление второе

Рыбак

(отступая в удивлении)

А еще омерзительней не было лиц?!

Австралиец с женой

(вместе)

Мы — австралийцы.