Стихотворения - [9]

Ту моль, что гложет ум и знанья день и ночь.

Иль Аонид ручей

Иссяк? Иль Феб остыл

И с арфою своей

Ждет песен поновей?

Или у нимф нет сил

Сорочий слушать крик, что долы огласил?

Молчанью твоему

Причина есть, видать.

Но знай, что ни к чему

Великому уму

Похвал и славы ждать

Лишь сам себя хвалой он может награждать.

Пусть жадных рыбок стая

Стихи-наживки любит,

В которых фальшь пустая,

Искусством их считая,

Тщеславье рыб погубит,

И мир про глупость их с насмешкою раструбит.

Ты лирою своей

Вновь песню разбуди

И, словно Прометей,

Огонь для всех людей

У неба укради.

Афина и тебе поможет, подожди.

Пока же век нечуткий

Еще у лжи во власти,

Не создавай и шутки

Для сцены-проститутки.

Тогда хотя б отчасти

Ты избежишь копыт осла и волчьей пасти.

Перевод В. В. Лунина

ОДА САМОМУ СЕБЕ

Покинь театр бездарный

И этот век фиглярный,

Где что ни день творится суд неправый

Над каждой пьесой здравой,

Где наглостью и спесью с двух сторон

У мысли отнят трон.

Пусть ум их извращенный,

Тщеславьем изощренный,

Лютует, бесится, зовет к суду

Им не набросить на тебя узду.

Пшеницей кормишь их,

А им бы нужен жмых.

Растрачивать талант свой не пристало

На жрущих что попало.

Напрасно лучший хлеб давать тому,

Кому он ни к чему.

Пусть жрут одни помои,

Пусть пойло пьют свиное.

Коль сладко им оно, а не вино,

Как свиньям, им завидовать смешно.

Что ж, ясно - нынче в моде

Сюжет "Перикла" вроде.

Тюремный хлеб - и тот его вкусней.

В театре наших дней

Его схватить из миски норовят.

Театр отбросам рад.

На сцене - пыль в почете,

Муки же - не найдете.

И тот, кто эту дрянь считает пищей,

Пусть то и ест, что не возьмет и нищий.

Но пользу в том сыщи,

Что в бархате хлыщи

Отбросы жрут и на твои проклятья

Плюют твои собратья,

Себя ж твоею славой защищая

И слух твой оглушая

Комическим хламьем,

Придуманным глупцом,

И в том, что с ним бесчестье делишь ты,

Коль эти пьесы грязны и пусты.

Себя не продавай,

А лучше заиграй

На лютне, как Алкей. И пусть свой жар

В тебя вселит Пиндар.

Да, сил уж мало, и судьба горька,

Но коль ты жив пока,

Излей весь гнев души

И мерзость сокруши.

Пускай шуты глумятся над тобой

Не парализовать им разум твой.

Когда же ты, хваля

И славя короля,

А с ним - его к всевышнему стремленье,

Вдруг запоешь в волненье,

Придется им навек умолкнуть. Ведь

Им, как тебе, не спеть

О мире и войне.

А звезды в вышине,

Когда они прочтут про Карловы деянья,

Узрят вокруг себя его сиянье.

Перевод В. В. Лунина

КОММЕНТАРИИ

Бен Джонсон

(1572-1637)

Бен (уменьшительное имя от Бенджамин) Джонсон, сын протестантского священника, был воспитан отчимом, подрядчиком по строительным работам. Будущий драматург получил хорошее образование в школе, где его учителем был знаменитый филолог и историк У. Кэмден. Впоследствии Джонсон всю жизнь продолжал учиться самостоятельно и стал одним из ученейших людей эпохи. В юности Джонсон работал с отчимом, служил в английских войсках в Нидерландах, позднее связал свою судьбу с театром, где он пробовал силы как актер и в конце концов прославился как талантливейший драматург. Джонсон был первым английским писателем своей эпохи, издавшим при жизни собрание сочинений, куда вошли его лирические сборники "Эпиграммы" и "Лес" (1616). Его третий сборник "Подлесок" (1640) вышел в свет уже после смерти автора и был подготовлен к печати друзьями поэта. Кроме того, Джонсон написал еще ряд произведений, не вошедших в эти сборники. Издатели обычно включают их в раздел избранных стихотворений.

Все переводы стихотворений Джонсона публикуются впервые.

ПРИГЛАШЕНИЕ ДРУГА НА УЖИН

Впервые напечатано в "Эпиграммах". При сочинении этого стихотворения Джонсон опирался на эпиграммы Марциала. Приводим одну из них (V, 78):

Если скучно тебе обедать дома,

У меня голодать, Тораний, можешь.

Если пьешь пред едой, закусок вдоволь:

И дешевый латук, и лук пахучий,

И соленый тунец в крошеных яйцах.

Предложу я потом (сожжешь ты пальцы)

И капусты зеленой в черной плошке,

Что я только что снял со свежей грядки,

И колбасок, лежащих в белой каше,

И бобов желтоватых с ветчиною.

На десерт подадут, коль хочешь знать ты,

Виноград тебе вяленый и груши,

Что известны под именем сирийских,

И Неаполя мудрого каштаны,

Что на угольях медленно пекутся;

А вино станет славным, как ты выпьешь.

Если же после всего, как то бывает,

Снова Вакх на еду тебя потянет,

То помогут отборные маслины,

Свежесобранные с пиценских веток,

И горячий горох с лупином теплым.

Небогат наш обед (кто станет спорить?),

Но ни льстить самому, ни слушать лести

Здесь не надо: лежи себе с улыбкой.

Здесь не будет хозяев с толстым свитком,

Ни гадесских девчонок непристойных,

Что, похабными бедрами виляя,

Похотливо трясут их ловкой дрожью.

Но - что ни надоедно, ни противно

Кондил-крошка на флейте нам сыграет.

Вот обед наш. За Клавдией ты сядешь:

Ведь желанней ее у нас не встретишь.

Перевод Ф. Петровского

Публий Вергилий Марон (70-19 гг. до н. э.) - знаменитый римский поэт, автор "Энеиды".

...в "Русалке" я достал... - "Русалка" - таверна в Лондоне, где собирались поэты и драматурги и где, по воспоминаниям мемуаристов, Джонсон вступал в дискуссии с Шекспиром.