Стихотворения - [7]

Низвержась, пенятся, ревут,

Волнами, льдом трясут плотину,

К твердыням россы так текут.

Ничто им путь не воспящает;

Смертей ли бледных полк встречает

Иль ад скрежещет зевом к ним, —

Идут, как в тучах скрыты громы,

Как двигнуты безмолвны холмы;

Под ними стон, за ними — дым.

Идут в молчании глубоком,

Во мрачной, страшной тишине,

Собой пренебрегают, роком;

Зарница только в вышине

По их оружию играет;

И только их душа сияет,

Когда на бой, на смерть идет.

Уж блещут молнии крылами,

Уж осыпаются громами —

Они молчат, — идут вперед.

Не бард ли древний, исступленный,

Волшебным их ведет жезло́м?

Нет! свыше пастырь вдохновенный

Пред ними и́дет со крестом;

Венцы нетленны обещает

И кровь пролить благословляет

За честь, за веру, за царя;

За ним вождей ряд пред полками,

Как бурных дней пред облаками

Идет огнистая заря.

Идут. — Искусство зрит заслугу

И, сколь их дух был тут велик,

Вещает слух земному кругу,

Но мне их раздается крик;

По лестницам на град, на стогны,

Как шумны волны через волны,

Они возносятся челом;

Как угль — их взоры раскаленны,

Как львы на тигров устремленны,

Бегут, стеснясь, на огнь, на гром.

О! что за зрелище предстало!

О пагубный, о страшный час!

Злодейство что ни вымышляло,

Поверглось, россы, все на вас!

Зрю камни, ядра, вар и бревны, —

Но чем герои устрашенны?

Чем может отражен быть росс?

Тот лезет по бревну на стену;

А тот летит с стены в геенну, —

Всяк Курций, Деций, Буароз![63]

Всяк помнит должность, честь и веру,

Всяк душу и живот кладет.

О россы! нет вам, нет примеру,

И смерть сама вам лавр дает.

Там в грудь, в сердца лежат пронзенны,

Без сил, без чувств, полмертвы, бледны,

Но мнят еще стерть вражий рог:

Иной движеньем ободряет,

А тот с победой восклицает:

«Екатерина! — с нами бог!»

Какая в войсках храбрость рьяна!

Какой великий дух в вождях!

В одних душа рассудком льдяна,

У тех пылает огнь в сердцах.

В зиме рожденны под снегами,

Под молниями, под громами,

Которых с самых юных дней

Питала слава, верность, вера, —

Где можно вам сыскать примера?

Не посреди ль стихийных прей?

Представь: по светлости лазуря,

По наклонению небес

Взошла черно-багрова буря

И грозно возлегла на лес;

Как страшна нощь, надулась чревом,

Дохнула с свистом, воем, ревом,

Помчала воздух, прах и лист;

Под тяжкими ее крылами

Упали кедры вверх корнями

И затрещал Ливан кремнист.

Представь последний день природы,

Что пролилася звезд река;

На огнь пошли стеною воды,

Бугры взвились за облака;

Что вихри тучи к тучам гнали,

Что мрак лишь молньи освещали,

Что гром потряс всемирну ось,

Что солнце, мглою покровенно,

Ядро казалось раскаленно:

Се вид, как вшел в Изма́ил росс!

Вошел! «Не бойся», — рек, — и всюды

Простер свой троегранный штык:

Поверглись тел кровавы груды,

Напрасно слышан жалоб крик;

Напрасно, — бранны человеки! —

Вы льете крови вашей реки,

Котору должно бы беречь;

Но с самого веков начала

Война народы пожирала,

Священ стал долг: рубить и жечь!

Тот мыслит овладеть всем миром,

Тот не принять его оков;

Вселенной царь стал врану пиром,

Герои — снедию волков.

Увы! пал крин, и пали терны. —

Почто ж? Судьбы небесны темны, —

Я здесь пою лишь браней честь.

Нас горсть, — но полк лежит пред нами;

Нас полк — но с тысячьми и тьмами

Мы низложили город в персть.

И се уже шумя стремится

Кровавой пены полн Дунай,

Пучина черная багрится,

Спершись от трупов, с краю в край;

Уже бледнеюща Мармора[64]

Дрожит плывуща к ней позора,

Костры тел видя за костром!

Луна полна на башнях крови,

Поникли гордой Мекки брови;

Стамбул склонился вниз челом.

О! ежели издревле миру

Побед славнейших звук гремит,

И если приступ славен к Тиру[65], —

К Измаилу больше знаменит.

Там был вселенной покоритель,

Машин и башен сам строитель,

Горой он море запрудил,[66]

А здесь вождя одно веленье

Свершило храбрых россов рвенье;

Великий дух был вместо крыл.

Услышь, услышь, о ты, вселенна!

Победу смертных выше сил;

Внимай, Европа удивленна,

Каков сей россов подвиг был.

Языки, знайте, вразумляйтесь,

В надменных мыслях содрогайтесь;

Уверьтесь сим, что с нами бог;

Уверьтесь, что его рукою

Один попрет вас росс войною,

Коль встать из бездны зол возмог!

Я вижу страшную годину:

Его три века держит сон,[67]

Простертую под ним долину

Покрыл везде колючий терн;

Лице туман подернул бледный,

Ослабли мышцы удрученны,

Скатилась в мрак глава его;

Разбойники вокруг суровы

Взложили тяжкие оковы,

Змия на сердце у него.

Он спит — и несекомы гады

Румяный потемняют зрак,

Войны опустошают грады,

Раздоры пожирают злак;

Чуть зрится блеск его короны,

Страдает вера и законы,

И ты, к отечеству любовь!

Как зверь, его Батый рвет гладный,

Как змей, сосет лжецарь[68] коварный,

Повсюду пролилася кровь!

Лежал он во своей печали,

Как темная в пустыне ночь;

Враги его рукоплескали,

Друзья не мыслили помочь,

Соседи грабежом алкали;

Князья, бояра в неге спали

И ползали в пыли, как червь, —

Но бог, но дух его великий

Сотряс с него беды толики, —

Расторгнул лев железну вервь!

Восстал! как утром холм высокой

Встает, подъемляся челом

Из мглы широкой и глубокой,

Разлитой вкруг его, и, гром

Поверх главы в ничто вменяя,

Ногами волны попирая,

Пошел — и кто возмог проти́в?

От шлема молнии скользили,

И океаны уступили,

Стопам его пути открыв.

Он сильны о́рды пхнул ногою,

Края азийски потряслись;

Упали царствы под рукою,